АБРАМЦЕВО

В усадьбе сразу же начали появляться новые постройки. Первой стала мастерская (архитектор В.А. Гартман) — одноэтажное рубленое строение, украшенное богатой резьбой. Оно было одним из первых проявлений так называемого «русского стиля», ориентировавшегося не на европеизированную помещичью усадьбу, а на простую деревенскую избу. Как всегда, первый блин вышел слегка комом; архитектор увлекся деталями и сделал свое произведение несколько пряничным. Правда, ему не удалось довести до конца воплощение своего замысла. Гартман скоропостижно умер, когда работа была в полном разгаре. Преждевременная смерть талантливого художника больно отозвалась в абрамцевском кругу.

За мастерской последовала баня, названная «Теремком» благодаря высокой остроугольной кровле. Ее построил архитектор И.П. Ропет, с именем которого связано окончательное утверждение «русского стиля». Несмотря на обилие резьбы, строение выглядит более строгим и по-настоящему деревенским. Впоследствии М.А. Врубель поставил внутри ее изразцовую печь.

Еще одна примечательная постройка находится в парке — детский домик, или «Избушка на курьих ножках». Сказочное строение было плодом буйной фантазии В.М. Васнецова. Избушка сама по себе крошечный сруб под тесовой крышей. Сверху под кровлей словно парит в воздухе громадная летучая мышь.

Позднее возник вопрос о постройке церкви. В ненастье крестьяне из соседних деревень переполняли усадьбу; они не могли попасть ни в одну из церквей в округе и шли в Абрамцево, где в главном доме при подобных обстоятельствах происходила служба.

Первый набросок церкви сделал В.Д. Поленов; он взял за образец Спас на Нередице (XII в.) в Новгороде; и это опять стало новым словом в русском искусстве. Церковная архитектура того времени ориентировалась на храмы XVII в.; такова была официальная установка Синода. В Абрамцеве же пошли «против течения».

АБРАМЦЕВО
АБРАМЦЕВО

Идею Поленова развил и претворил в жизнь В.М. Васнецов; его и следует считать создателем церкви в Абрамцеве. Закладка произошла 1 сентября 1881 г. Храм освящен в июле следующего года. Вообще все активные члены мамонтовского кружка внесли свой вклад в его украшение. Васнецов сделал проект иконостаса и написал иконы Сергия Радонежского и Богоматери с Младенцем (первый набросок образа, широко растиражированного в России, после того как художник создал окончательный вариант при строительстве Владимирского собора в Киеве). Поленову принадлежат Царские врата с парной иконой Благовещения. Репин написал нестандартный, подчеркнуто реалистический образ Спаса Нерукотворного.

Ее историю рассказывает сама Е.Д. Поленова в письме В.В. Стасову 12 ноября 1894 г.: «Абрамцево находится в Дмитровском уезде Московской губернии и принадлежит Елизавете Григорьевне Мамонтовой (жене почувствовать, что творческий потенциал народа отнюдь не иссяк. Почти всюду можно найти массу удивительных самодельных вещей: посуду, утварь, прялки. Возродить народные промыслы означало вдохнуть новую жизнь в деревню, удержать людей в родных местах и оградить их от растлевающего влияния большого капиталистического города.

Душой нового дела стала сестра В.Д. Поленова, тоже художница, Елена Дмитриевна Поленова. Началось с поездок по деревням — не только в округе, но и в Дмитровском и Подольском уездах; было собрано множество удивительных бытовых предметов.

Была основана Ел. Гр. „Школа грамотности” и при ней года через два учреждена столярная мастерская, в которой крестьянские ребята, кончившие учиться грамоте, обучались под руководством простого мужика, полустоляра-полуплотника, столярно-плотничьему ремеслу. Мастерская эта просуществовала в таком виде лет восемь или девять. Кончившие там обучение уходили в Москву на заработок. Такой характер дела оказался неудовлетворительным. Ел. Гр. захотелось дать мастерской новое направление и устроить так, чтобы окончившие обучение мастера не уходили на заработок в город, а получили работу на месте. В это время (это было в 85 году) я близко познакомилась с абрамцевской мастерской. Так как Ел. Гр. задумала преобразовать ее и ввести туда художественный элемент, то я предложила взять на себя заведование именно этой частью. Для этого мы сообща решили начать столярное производство такого рода, чтобы оно могло работаться в Абрамцеве и соседних деревнях и потом посылалось в Москву для продажи. Такие работы не могли, конечно, привлекать покупателей техническою стороною — привлечение должно было состоять в новизне вещей, в том, чтобы таких вещей нигде, кроме как у нас, нельзя было купить. Тогда я принялась делать рисунки, делать предметы деревянного производства, придерживаясь того, что производится народом для его собственного домашнего обихода.

Чтобы сколь возможно ближе подойти к типу народного художественного творчества, Ел. Гр. начала собирать коллекцию таких вещей. Для пополнения этого собрания мы стали совершать экскурсии. Нас составился небольшой кружок, и мы устраивали поездки с исключительной целью собирать художественный материал. Больше всего мы изъездили Московскую губ., побывали в Ярославской, во Владимирской и Костромской… Готовые рисунки. передавались в мастерскую для исполнения под непосредственным нашим наблюдением. Вещи, украшенные резьбой, которые нам удалось находить во время наших поездок, — солонки, ящички, донца, швейки, вальки и рубеля, прялки и трепала, передки телег и саней, грабли, детские сиделки и скамьи, — мы по возможности покупали, более крупные вещи, как столы, висячие шкапики, божницы, лавки — большей частью неподвижные, а прямо вделанные в стену, составлявшие как бы часть внутренней архитектуры избы, — я зачерчивала или фотографировала. Таким образом, набралось довольно полное собрание, которое находится в Абрамцеве, и несколько тетрадей зачерков и снимков. С таким характером мастерская существует уже девять лет, в ней теперь обучается девятнадцать человек ребят. Выпущено за это время двадцать восемь человек. Они живут по соседним деревням, летом занимаются землею, а зимой работают по заказам мастерской. Готовые вещи они привозят в Абрамцево и сейчас же получают условную плату и новый заказ. Для исполнения работ по нашим рисункам приходится их обучать главным образом столярному делу, резьба же, как искусство и теперь живущее в народе, такое родное, такое свое дело для мальчика, взятого из крестьянской семьи, что он ее чувствует сам собою и превосходно ее выполняет. Это искусство положительно еще не умерло в народе и там, где не учат его общепринятым приемам, он дает и нечто свое, и большей частью очень красивое, оригинальное, творческое, он дает то, что всего дороже как в искусстве, так и в его приложениях».

Всеевропейскую известность приобрели также изделия керамической мастерской Абрамцева. Она была любимым детищем Мамонтова. Сам он проводил в мастерской много времени, всецело отдаваясь созданию хрупкой скульптуры. Современникам казалось, что «новое искусство открыто». Душой дела был М. Врубель, а его чутким патроном — Мамонтов (по словам литератора А.В. Амфитеатрова он с Врубелем «возился как мать с новорожденным»). И это продолжалось до того времени, пока над Мамонтовым не разразилась катастрофа.

В начале 1890-х гг. он начал осуществлять грандиозный замысел, создавая конгломерат промышленности и транспорта, который объединял бы уже упомянутые железные дороги и взятые в аренду у казны и модернизированные крупные предприятия: Невский судостроительный и механический завод в Петербурге и Николаевский металлургический завод в Иркутской губернии. Однако вовремя погасить взятые ссуды не удалось. Среди кредиторов был могущественный Петербургский международный коммерческий банк. В результате Мамонтов объявлен банкротом, арестован, имущество описано. В июне Мамонтов просто стал козлом отпущения. Возглавляемое С.Ю. Витте правительство всеми силами стремилось прибрать к рукам частные железные дороги.

Крах Мамонтова был обусловлен не только тем, что он взял на себя непосильную финансовую ношу. Современники считали, что он разорен и опозорен за «отступничество от традиций московского купечества». Не будь Мамонтов белой вороной в среде финансовых тузов и железнодорожных магнатов, он, конечно, нашел бы у них поддержку, избежав скандала и бесчестия.

АБРАМЦЕВО

Керамическая мастерская была переведена из Абрамцева в Москву и расположилась рядом с маленьким деревянным домом по Бутырскому проезду. Здесь провел свои последние годы разоренный и опозоренный меценат. Официальной владелицей мастерской была его дочь Александра. Но в этом крошечном помещении выполнены самые прославленные творения «нового искусства», в том числе панно «Принцесса Греза» (по картине Врубеля) для гостиницы «Метрополь».

Внучка знаменитого мецената Е.А. Чернышева вспоминает: «Была осень 1918 года. Время сложное и тяжелое. Страшно было в старом аксаковском доме в темные осенние ночи, когда ярким костром горели ближайшие помещичьи усадьбы. В Жучках деревянный, очень безвкусный дом в стиле средневекового замка, в Ахтырке прекрасный, тоже деревянный, в строгом стиле ампир, дом, построенный Трубецкими. Мы, стоя около абрамцевского дома, с трепетом смотрели на эти пожары, и сердце сжималось при мысли, что, может быть, завтра также будет пылать милый абрамцевский дом. Но вот приехали представители Отдела охраны памятников искусства и старины, и на все двери парадных, больших комнат первого этажа были положены сургучные печати; состоялось решение Совнаркома о взятии Абрамцева под охрану… Оглядываясь теперь на то время, с высоты истекших 70 лет, кажется, имеешь право осмыслить те взаимоотношения с соседями-крестьянами, которые в те дни были очень неясны и трудно определимы. Кажется, теперь можно сказать, что ощущение какой-то беззащитности, беспомощности было напрасным. В действительности в отношении к Абрамцеву соседних деревень было сознательное стремление сохранить его»14.

Музей в Абрамцеве был открыт осенью 1920 г. Его первым директором была дочь Саввы Великолепного А.С. Мамонтова.