В 1958 г Эрскин предложил проект идеального арктического города. Лежащий на склоне, обращенном к югу, с других сторон город замкнут непрерывным протяженным зданием с немногими окнами на внешней стороне, защищающим от арктических ветров и снежных заносов и подобным оборонительной стене средневекового поселения Внутри периметра — компактная разнообразно сформированная застройка, центр которой объединен крытыми улицами и площадями.
Подобную модель Эрскин предложил для перестройки центра заполярного шахтерского города Кируна в Лапландии (с 1961), но получил возможность осуществить лишь небольшую группу жилых домов на общем стилобате с гаражами и теплой внутренней улицей между зданиями. Две башни в 10-13 этажей отнесены на северную сторону участка; их верхние грани косо срезаны, чтобы уменьшить затенение и образовать очень крутые кровли, не задерживающие снег.
Объемы мягко очерчены, не имеют углов, на которых ветер создает завихрения. Несущие поперечные стены позволили выполнить наружные ограждения из блоков легкого газобетона, образующего теплозащитную оболочку Площадь окон минимальна Насыщенная окраска выделяет здания среди арктического ландшафта.
В 40 км восточнее Кируны Эрскин спроектировал поселок при руднике Сваппаваара с домами, включающими 1500 жилищ. В соответствии с идеальной моделью дома размещены на склоне, обращенном к юго-западу. На верхних отметках образуют ветрозащитную преграду два криволинейных протяженных жилых корпуса в 3-4 этажа, связанных в середине зданием центра. Их крылья защищают поселок от метелей зимой и косых лучей полуночного солнца летом.
Группы домов на склоне прикрыты своими ветрозащитными корпусами. Их изгиб должен фокусировать свет и тепло полуденного солнца. Запроектированы отепленные улицы. Протяженные дома-ветроломы имеют северные замкнутые фасады со скупыми редкими проемами, и южные, «приветливость» которых определяют большие окна и прихотливый ритм балконов с деревянными ограждениям. Огромный карниз-козырек защищает балконы от снега
Серия арктических проектов Эрскина не была, впрочем, только поиском прямых ответов на вызовы экстремальных условий среды Архитектор искал в ней открытого выражения общих законов формообразования архитектурной пластики, по сути дела, во многом повторяя эксперименты сторонников органической архитектуры и необруталистов, но не ограничивая себя какими- либо формальными догмами и стереотипами. Результаты этих экспериментов в дальнейшем он использовал для построек вне экстремальных зон, делая акцент на проблеме соучастия потребителя, роль которого стиралась в условиях Арктики и Субарктики.
