Скульптурный подход к композиции чувствуется и в здании Фестивального зала в Токио, выстроенном по проекту К. Маекавы (1960;). Правда, здесь более уместно сравнение с барельефом, чем с полно- мерной скульптурой. Разнообразные по величине и назначению помещения вкомпонованы в горизонтальную прямоугольную раму, приподнятую над землей на столбах. Над рамой довольно свободно возвышаются объемы залов. И в крупных, и в мелких формах нет той брутальности и нарочитой утяжеленности, которую так охотно и умело подчеркивали многие современники Маекавы. Возможно, что эта особенность в данном случае продиктована местоположением постройки в парке.
Другим поводом для распространения новых художественных идей явилось послевоенное строительство культовых зданий. Проектирование храмов в новых формах берет свое начало с довоенных построек Антонина Раймонда. Однако в послевоенные два десятилетия, вплоть до конца 50-х годов, национальное духовенство избегало приглашать архитекторов современного направления.
Среди культовых сооружений последнего времени наиболее известны главный культовый зал с двояковыпуклой крышей, добавленный к старому храму Дайсеки-дзи в префектуре Сидзуока (1964, арх. К. Иоконами;), сокровищница Большого храма Идзумо (арх. Кийонори Кикутаке), религиозный центр секты Тенсо Котаи Дзингу в Табузе (1965, архитекторы Сатио Отани и Танко Оки;) и кафедральный собор св. Марии в Токио (1964, арх. К. Танге).
Последнее сооружение — один из немногих в Японии примеров строительства католического храма. В его архитектуре, по-видимому, сознательно устранены все стилистические признаки, которые обычно связывают с новой японской архитектурой. И все же национальная принадлежность этого здания не вызывает сомнения.
Культовая тематика явилась для архитекторов нового направления удобным поводом для разработки идей пластического символизма и отбора форм, ассоциативно выражающих специфику национального мировосприятия.
Конец 50-х и 60-е годы характеризуют увеличение интереса к градостроительным проблемам. Беспрецедентные для Японии по своему размаху строительные работы, связанные с подготовкой к Олимпийским играм, включавшие ряд перепланировок города, доказали целесообразность совместного решения архитектурных и градостроительных проблем. В предыдущие периоды крупные градостроительные проекты, затрагивающие интересы частного капитала, в большинстве случаев оставались неосуществленными. Такая участь, в частности, постигла все проекты реконструкции Токио.
Но уже в 50-е годы процесс монополизации экономики, сопровождавшийся притоком разорившегося сельского населения в города, потребности развивающегося транспорта и дальнейшая модернизация образа жизни поставили перед японскими градостроителями проблемы, аналогичные европейским и американским. Вместе с тем положение в японском градостроительстве было намного хуже из-за отсутствия квалифицированных кадров и необходимого опыта.
Тенденция беспорядочного разрастания городов обозначилась сразу же после войны, .однако попытки плановой реконструкции были предприняты только в начале 60-х годов. И все же деятельность образованного после 1945 г. Министерства реконструкции оказалась малоплодотворной, поскольку неотложность и масштаб стоявших перед ним задач не соответствовали его реальным возможностям.
В 1955 г. был создан Национальный департамент жилищного строительства, в функции которого входило проведение единой градостроительной политики. По его инициативе было начато строительство новых кварталов, разработаны соответствующие нормы. Однако осуществление программы жилищного строительства не предусматривало охвата всего нуждающегося в жилье населения.
В дальнейшем градостроительные работы велись в двух направлениях: создание крупных жилых районов и строительство городов-спутников. Из осуществленных проектов следует упомянуть в первую рчередь реконструкцию Нагойа и Хиросимы, а также строительство жилых районов Юригаока, Хигашитойонака и Токоразава в Токио.
В 1955 г. по инициативе Комитета по перепланировке Токио был разработан проект, предусматривавший создание городов-спутников в радиусе 120 км. Среди них — города Кокивадайра и Тамадайра.
Одновременно с официальной градостроительной линией к 1960 г. намечается новое направление урбанизма, которое в первое время проявляет себя главным образом в теоретическом и даже философском плане. Новые идеи были впервые изложены в 1960 г. в Токио на Международном конгрессе архитекторов-проектировщиков. В самой Японии радикальные и даже утопические предложения сторонников этих идей были восприняты более чем сдержанно. Однако в дальнейшем интерес к ним увеличивался из года в год.
В архитектурных кругах выступление Кензо Танге и группы молодых архитекторов на этом конгрессе было расценено как декларация независимого курса японской архитектуры. Конкурс 1960 г. на проект реконструкции Токио открыл новые имена талантливых архитекторов, объединившихся на базе концепции архитектурного метаболизма. Содержание понятия «метаболизм» применительно к градостроительству, по мнению сторонников этой концепции, заключается в требовании рассматривать человеческое общество как циклически развивающийся в пространстве и во времени органический процесс.
В группу метаболистов первоначально вошли К. Кикутаке, Н. Куракава, Ф. Маки, М. Отака и Н. Кувазое.
К. Кикутаке, Ф. Маки и М. Отака — представители молодого поколения японских архитекторов. Тем не менее их экстравагантные проекты привлекли внимание специалистов еще до выставки в Токио, на которой выступили Н. Куракава и А. Исодзаке. Позднее, когда в 1964 г. к группе присоединились К. Танге и А. Исодзаке, новое объединение получило название группы «Семи метаболистов».
Важным поводом для сближения Танге с метаболистами явился его проект реконструкции Токио, опубликованный в 1961 г. под названием «План Токио 1960 г. — в направлении к реконструкции структуры». В основу проекта положена идея трансформации существующей радиально- кольцевой структуры города в структуру, обеспечивающую свободное развитие функциональных зон на поверхности Токийского залива. Однако значение этого проекта не исчерпывается смелым и красивым решением конкретной градостроительной задачи. План Токио, как и работы других метаболистов, ознаменовал наступление нового этапа в развитии японской архитектуры.
С этого момента концепция метаболизма становится знаменем архитектурного авангарда.
Почти во всех проектах метаболистов в качестве градостроительной единицы предлагается так называемый «кластер», представляющий собой, по замыслу авторов, специфически архитектурную форму «человеческой ассоциации», отвечающую современному образу жизни. В градостроительном контексте кластер должен заменить общеизвестные, но недостаточные на сегодня, с точки зрения их современного содержания, понятия дома, улицы, городского района.
Важнейшей особенностью кластеров является их приспособленность к росту в пространстве, что согласуется с метаболическим определением самого города. По своим размерам кластеры значительно превосходят все до сих пор известные архитектурные сооружения. Таковы проекты кластеров, разработанные А. Исодзаки и К. Ки- кутаке.
В середине 60-х годов метаболисты выступили с идеями планирования расселения на территории всей Японии. В частности, К. Танге принадлежит проект превращения страны в единый урбанизированный район; этот проект получил название «Токайдо Мегалополис» (1965;). В другом проекте, разработанном К- Кикутаке, существующая система расселения дополнена так называемой «морской цивилизацией», представляющей собой гирлянду гигантских городов-плотов, расположившихся вдоль берегов Японского архипелага. Нельзя не признать актуальности подобных предложений для Японии — страны, не имеющей большого запаса территорий, пригодных для строительства городов. Но, по- видимому, в силу чрезмерной абстрактности градостроительных замыслов, а также ограниченных в условиях капиталистической системы возможностей их финансового обеспечения, проекты метаболистов были восприняты как нереальные.
С середины 60-х годов идеи метаболизма начинают с успехом использоваться в конкретном проектировании и реальном строительстве меньшего масштаба. Библиотека в Оита (1966;)—одна из принципиальных построек метаболистов. Ее автор А. Исодзаки решает не совсем обычную художественную задачу — выразить в законченной композиции идею незаконченного развития. Каждое здание в ходе его эксплуатации продолжает развиваться и изменяться. Это основополагающая позиция всех метаболистов. Исодзаки не удовлетворяется сборными перегородками и резервированием места для будущих пристроек. Он включает в качестве главной композиционной темы остов будущего комплекса, в который со временем войдет библиотека. Таким образом, в настоящий момент выстроенное здание — одновременно законченное произведение и фрагмент более крупного ансамбля, художественный принцип которого угадывается уже сейчас. Такое совмещение разномасштабных образов достигается при помощи простого, но выразительного приема: все помещения библиотеки вписаны в заведомо преувеличенный по размерам железобетонный каркас, пронизывающий все здание внутри и снаружи. В некоторых местах этот каркас остается незаполненным.
Более того, некоторые объемы сами составляют конструкцию более крупного масштаба.
Выступающие наружные стены одновременно напоминают гигантские перегородки будущей постройки. Различные по своему назначению помещения размещены внутри каркаса таким образом, чтобы расширению каждого из них не мешали другие объемы.