Строительная деятельность людей связана с постоянным созданием разного рода оболочек. Формируя элементы окружающего пас материального мира, мы тем самым постоянно вносим нечто новое в организацию его пространственной, «пустотной» структуры именно ту его составляющую, которая играет важнейшую роль в обеспечении самых разнообразных процессов человеческой жизнедеятельности.
Другими словами, пространственная структура обеспечивает условия для воспроизводства различных моделей перемещения людей и предметов. В этом смысле люди, формируя модели своих перемещений в пространстве-«пустоте», материализуют свои социальные отношения.
Следуя логике данного рассуждения, структурно-пространственные свойства архитектурных объектов охватывают наш повседневный опыт в куда большей степени, чем визуальное воздействие архитектуры.
Представим себе ситуацию, вынудившую нас отказаться от возможности зрительного восприятия окружающих пас объектов. Другими словами, попробуем абстрагироваться от зрительного воздействия архитектуры и оценить те ее воздействия на человека, которые не исчезают, а продолжают определять для человека его пространственное окружение.
Самые близкие ощущения такого рода воздействия архитектуры испытывают, по-видимому, слепые с рождения люди. Они не видят зримой формы предметов и не знают, что такое зрительный образ. Тем не менее, окружающие предметы для них объективно существуют, представленные «тактильной памятью», составляя своего рода «тактильный образ» окружающего предметного окружения.
Очевидно и то, что слепые люди находят способы ориентироваться и перемещаться в пространстве, используя доступные им свойства окружения. Они осознают наклоны поверхности перемещений, смены высоты уровня пола, края, грани и обрывы, ориентируясь по характеру распространения звука, ветра, запаха, направлению лучистого тепла и т.д.
Все доступные средства ориентационной оценки окружения необходимы слепому человеку для перемещения в пространстве, и от степени адекватного восприятия сигналов зависят успех его деятельности. Он как бы перемещается в лабиринте, по некой протяженности пространственных событий, чередование которых определяет свойство дискретности осваиваемой среды.
Эта представленная модель перемещения слепого человека позволяет нам осознать те значимые для ориентации человека условия, которые определяют сам факт нахождения (позиционирования себя) и перемещения в пространстве окружения.
Однако как мы можем объяснить эти условия? Могут ли они быть описаны, формализованы, смоделированы? Могут ли они быть качественно и количественно оценены? Если параметры их оценки существуют, то как их много? Можно ли выявить какие-то закономерности пространственного формообразования искусственной среды?
Если нам важно не только находиться в пространстве, но и определенным образом перемещаться в нем, то как может быть определено это свойство архитектурного пространства? И как оценено в качественных и количественных параметрах?
С какой сущностью мы имеем дело, рассматривая эти явления? Можем ли мы считать эту полезную для живых существ «пустоту», которую архитекторы называют архитектурным пространством, материальным объектом? По сути эта «пустота» есть НЕЧТО. Ее можно назвать пространством, но эта категория существует только в голове людей, характеризуя абстрактные свойства протяженности, непрерывности, размещенное™ чего-то в чем- то и где-то.
Согласно теории развития науки Томаса Куна, главную ценность для исследователя составляют именно вопросы, на которые не находится ответа в рамках существующей научной парадигмы. Понятие научной парадигмы, введенное в широкое употребление Т. Куном, определяет понятийную систему, которую принимает сообщество ученых и которая обеспечивает их схемами проблем и решений. Поиск объяснения этим вопросам составляет основу для выработки новой научной теории.
