"Блеск и великолепие, окружающие королей, составляют часть их могущества". Высказывание Монтескье дает нам ключ к пониманию французского искусства управления государством и объясняет успех французской политики в эпоху барокко. Градостроительство и архитектура использовались как средства выражения, даже своего рода метафора, абсолютистского образа правления — ничего подобного Европа не видела со времен Античности. Площадь Вогезов и Вандомская площадь, купол собора Инвалидов и пристроенный к нему госпиталь, восточный фасад Лувра, расширение версальского дворца, которое в конце концов повлекло за собой перенос королевской резиденции, — вот самые впечатляющие из бесчисленных королевских архитектурных заказов. Предназначение их состояло в первую очередь в том, чтобы поражать воображение, несмотря на то что все они служили практическим целям.
Решимость, с которой воплощались в жизнь эти начинания, не имевшие равных финансовые затраты и усилия по организации работ и, не в последнюю очередь, их высокое качество означали, что Франция на многие годы встала во главе развития архитектурного процесса.
Централизация государственной власти сделала Париж и королевский двор центром развития архитектуры. Остальные области копировали столичные образцы или впадали в провинциализм. Далее частные дворцы строились по принципу королевской резиденции, так что искусство отражало общественную иерархию, в которой фигура властителя, суверена занимала высшую позицию. Существует еще два немаловажных фактора, игравших существенную роль во французском политическом искусстве: подражание эпохе Античности и предпочтение классических форм в тех случаях, когда речь шла о масштабном архитектурном заказе. Они считались наиболее подходящими для подобных проектов, нежели все остальные современные стилевые направления. Классические формы стали обязательным языком, выражавшим идею абсолютистского правления и в странах, удаленных от Франции во времени и пространстве. Хотя во Франции зародился также и стиль рококо, он сохранил свою исключительно декоративную природу.
Рассматриваемый нами период охватывает XVII и XVIII столетия, совпадая с эпохой абсолютизма, которая началась при Генрихе IV и завершилась революцией 1789 года. За эти двести лет Франция стала ведущей державой Европы. Первый представитель династии Бурбонов Генрих IV (1589-1610) положил конец религиозным войнам, перейдя в католичество в 1593 году и объявив свободу вероисповедания Нантским эдиктом 1598 года. Затем Генрих IV начал сознательное расширение королевских полномочий, укрепляя престиж государства и экономическое процветание. Прочное положение, достигнутое Францией в период его правления, было тем не менее быстро утрачено в эпоху регентства Марии Медичи и при неумелом правлении Людовика XIII (1610-1643). Вдобавок к конфликту с гугенотами, то затухавшему, то разгоравшемуся с новой силой, государство сотрясали волнения аристократии, стремившейся расширить свои права. Лишь в 1624 году, с приходом к власти кардинала Ришелье, в стране воцарился мир и прекратились внешнеполитические неурядицы. Искусные переговоры кардинала помогли французской короне выйти окрепшей из сумятиц Тридцатилетней войны, одновременно ослабив мощь Австрии. Ришелье также положил начало культурному расцвету во Франции. Основание Французской академии в 1635 году стало первой из целого ряда мер, с помощью которых монархия стремилась поддержать науки и искусства, развитие которых стало теперь делом государственной важности.
Политика Ришелье была продолжена кардиналом Мазарини, правившим при малолетнем Людовике XIV (1643-1715). Нанеся поражение Фронде (восстание парламента и высшей аристократии против абсолютной монархии в 1653-1654) и заключив мир с Испанией, он способствовал утверждению Франции в качестве ведущей европейской державы. Когда Людовик XIV наконец взял власть в свои руки в 1661 году, границам государства ничто не угрожало, система управления и финансов была уже хорошо отлажена. Последнему немало способствовали и сам король, и политика меркантилизма, проводимая его министром финансов Жаном-Батистом Кольбером. Укрепление морского флота означало, что крепнет влияние Франции как колониальной державы. Брак Людовика XIV и Марии Терезы, старшей дочери испанского короля Филиппа IV, стал причиной претензий Бурбонов на испанский престол. Поразительный взлет, начавшийся в середине века, повлиял также и на состояние искусств и наук: теория познания Декарта, критика Паскаля, трагедии Корнеля, проза Расина, басни Лафонтена и, наконец, комедии Мольера — все было в руках Кольбера. С 1664 года он был сюринтендантом строений, а после основания Академии в 1671 году он смог контролировать этот важнейший инструмент, влиявший на сложение архитектурного стиля.
К концу столетия картина изменилась. После войны за Испанское наследство главенству Франции в Европе пришел конец, хотя Филипп V Анжуйский, внук Людовика XIV, и занял испанский трон. Увеличивались экономические, социальные и даже нравственные противоречия, приведшие к падению всей системы. После смерти Людовика XIV, правившего в течение 72 лет, начался период кажущихся бесконечными перемен. Они проявили себя и в области управления государством, в экономической и социальной сферах. За регентством герцога Орлеанского последовала эпоха правления Людовика XV (1715-1774), начавшегося с 1723 года. Теперь уже почти ничего не предпринималось для того, чтобы разрешить проблему растущего государственного долга, отторжения территорий и, наконец, перехода канадских колоний к Великобритании. Парламент тщетно требовал более широких полномочий. Когда Людовик XVI (1774-1792) в 1789 году решил восстановить Генеральные штаты, распущенные в 1614 году, проводить реформы было уже слишком поздно. Революция набирала обороты.
Французская архитектура при Генрихе IV, Людовике XIII и в период регентства кардинала Мазарини
Двухсотлетнему расцвету французской архитектуры предшествовало развитие градостроительства, начавшееся при Генрихе IV и осуществленное при поддержке Сюлли — его министра. Намерение Генриха состояло в том, чтобы создать "новый" город, который отражал бы концепцию абсолютизма. Король, таким образом, опирался на опыт папы Сикста V, обустраивавшего Рим. Пастырская забота монарха о своем народе, публично демонстрируемая Генрихом IV, и, с другой стороны, иерархическая структура общества стали постоянными элементами, определявшими характер градостроительства и архитектуры на протяжении эпохи барокко. Даже самый первый проект — площадь Дофина, расположенная между Новым мостом и островом Сите, свидетельствует об основательной теоретической подготовке и немалых усилиях, затраченных на его реализацию. Треугольная в плане, расположенная в месте, где проводились значительные градостроительные работы, она* стала отправной точкой, из которой исходила система осей, пересекающих весь город. В то же время она подчеркивала Сену — становой хребет разрастающейся столицы. В центре был воздвигнут памятник Генриху IV — первый монумент королевской особе, созданный со времен заката Римской империи. Вторым детищем короля стала прямоугольная площадь Вогезов, позже послужившая прототипом для Королевской площади. Расположенная в квартале Маре, она окружена единообразными кирпичными домами. На аркадах их первых этажей лежат еще два яруса. В этом пространстве выделялись лишь два павильона, более высоких, чем остальные сооружения. Это были Павильон Короля и Павильон Королевы. Предполагалось, что в домах будут жить изготовители шелковых тканей, но вскоре площадь стала любимым местом встреч высшей аристократии. В самом центре комплекса, как и на площади Дофина, находится конная статуя короля. Поскольку работа над фигурой несколько запоздала, то памятник был воздвигнут уже как монумент Людовику XIII (это состоялось в 1639 году). Площадь Франции также заслуживает упоминания как один из градостроительных проектов Генриха IV. В плане она представляет собой символическую звезду, лучи которой обозначали дороги, ведущие к городским воротам, носящим названия восьми французских провинций. Хотя площадь так и не была завершена, тем не менее, она стала важным этапом в развитии градостроительства.
При Людовике XIII акценты в архитектуре несколько сместились; в предыдущий период главной задачей было развитие сети дорог, унификация обращенных к улице фасадов домов и общее расширение городской территории. В то же время архитекторы, такие, как Саломон де Брос, Франсуа Мансар и Луи Лево, старались разрешить традиционные строительные задачи с помощью новейших методов и технологий. Они совершенствовали типологию дворцовых и храмовых построек, которые впоследствии еще долго служили образцами для других мастеров и далеко за пределами Франции.
Де Брос (1571-1626), придворный архитектор и выходец из известного семейства зодчих, на протяжении второго десятилетия XVII века построил три основных дворца: Куломье (1613), Блеран- кур (1614-1618) и Люксембургский дворец в Париже (1615-1624). С точки зрения типологии наибольший интерес представляет Бле- ранкур, появление которого ознаменовало собой разрыв с прежним принципом П-образной планировки: в Блеранкуре нет боковых
крыльев. Это стремление свести здание к единому блоку и его взаимодействие с окружающим пейзажем создало условия для дальнейшего развития типологии дворца эпохи барокко по всей Европе.
Представление о первоначальном проекте Люксембургского дворца, построенного для Марии Медичи, можно составить по сохранившейся гравюре. Она изображает основной объем здания с угловыми павильонами, боковыми крыльями и перекрытым куполом павильоном, подчеркивающим центральную часть. Внешний облик дворца суров и четко структурирован. Крыша объединяет несколько кубических объемов, составляющих здание. Рустованный фасад восходит к палаццо Питти — городской резиденции Медичи во Флоренции. Дворец, где с 1642 года жил Гастон Орлеанский, во внутреннем убранстве также отмечен чертами нового стиля. Так, угловые павильоны представляют собой покои, состоящие из нескольких отдельных комнат. Это решение предвосхищает проекты, которые появятся позднее и будут обеспечивать большее удобство и функциональность помещений. К тому же галерея правого крыла между 1622 и 1625 годами была украшена циклом картин Рубенса, посвященных Марии Медичи. Левое крыло должно было быть украшено сценами из жизни Генриха IV, однако этот замысел так никогда и не был осуществлен. Следующими работами Саломона де Бро- са стали Дворец Правосудия в Ренне (1618) и большой зал Дворца Правосудия в Париже (1619-1622).