Созданные Бернини, невиданным образом смешали воду и камень; многочисленные мифологические аллегории моря и рек более не связаны друг с другом формальнокомпозиционными взаимоотношениями. Фонтан Тритона был предназначен прославлять папу Урбана VIII, который умер спустя год после завершения работы. Для этого произведения характерны такие скульптурные особенности, которые отрицают привычные архитектурные принципы. Фонтан передает рассказ о конце потопа из "Метаморфоз" Овидия (1, 330 сл.): "Моря недолог был гнев; сложив о трех зубьях оружье,/ Воды владыка морской усмиряет и вставшего поверх / Волн голубого зовет Тритона,… / и дуть велит в трубицу морскую: / Этим он знак подает отозвать и потоки и волны. / Выбрал из раковин тот пустую трубу завитую, /Что расширяется вверх от низа крученого; если / В море такую трубу на просторе наполнить дыханьем, / Голос достигнет брегов, где солнце
встает и ложится" (перевод С. В. Шервинского). Композиция изображает момент, когда четыре дельфина, вынырнув из воды, несут открытую раковину, на которой восседает морской бог, пробуждающий мир звуком своей трубы, возвещая о конце Великого потопа.
На фронтальной оси изображение символа папской власти — тиары — объединено с тремя пчелами герба Барберини, символизируя геральдическое обращение к дарителю. Помимо этого воплощения величия, замысел включает в себя и дополнительные мотивы и аллюзии: благонравные дельфины выражают общественное согласие, а открытые раковины, из которых выливается вода — силу благословения; три пчелы герба Барберини связываются с концепцией самоотверженной деятельности упорядоченного государства, а прославление мягкого понтификата Барберини передается миру в образе тритона, дующего в раковину-трубу.
Заказ на выполнение фонтана Четырех рек Бернини получил от папы Иннокентия X. Огромное разнообразие форм и элементов объединено здесь для создания монумента, который господствует над пьяцца Навона. Чтобы придать нужное звучание обелиску, включение которого в композицию было изначальным условием заказа, Бернини вынужден был поместить его на постамент. В смелом контрасте с урбанистической архитектурой площади он помещает в городе грот, какие можно встретить в садах загородных вилл. Это, как и объединение обелиска с фонтаном, рождает доселе невиданный архитектурный образ. Структуру этого фонтана можно связать с раннехристианской концепцией, которая помещает источники великих рек, омывающих четыре континента, на одной горе (аналог четырех рек Рая); сам же фонтан представляет центр мира. У подножья четырех скал располагаются олицетворения рек, представляющих континенты: Ганг в Азии, Нил в Африке и Ла Плата в Америке. То обстоятельство, что Европу здесь, воздавая хвалу церкви и папству, представляет скорее Дунай, чем Тибр, объясняется тем, что последний находится в центре веры, откуда началось христианское миссионерское завоевание континентов, а территории к северу от Дуная намекают, помимо всего, на новое распространение влияния католичества в период Контрреформации. Символы императорского Рима обыкновенно дополнялись изображением креста как олицетворения победы христианства над язычеством. В русле этой традиции, разумеется, египетский обелиск увенчан личной эмблемой папы из рода Памфили — символом "невинности" — голубем, несущим в клюве пальмовую ветвь — знак божественного примирения. Аллегорическая значимость этого фонтана соединяет в себе и территориальные и исторические символы, напоминание о понтификате правящего папы и его исторической роли, которая подчеркивается всей композицией. Чтобы завершить ансамбль пьяцца Навона, Бернини было поручено создать находящийся там же фонтан Мавра.
После своего возвращения от двора Короля-Солнца в 1665 году Бернини получил свой последний заказ от папы Александра VII. Как и фонтан Четырех рек для Иннокентия X, он должен был содержать в себе обелиск, недавно обнаруженный в монастыре Санта Мария сопра Минерва. Идея монумента в виде оседланного слона, держащего обелиск, вытекала из замысла другой скульптурной композиции, которая не была выполнена. Ведь христианская церковь, посвященная Деве, стоит на месте бывшего римского храма Минервы и святилища Изиды, воплощая божественную мудрость.
Хотя Бернини приобрел высочайшую репутацию у своих современников, тем не менее после его смерти в 1680 году он был осмеян как "разрушитель искусства". "Бернини — величайший глупец среди современных скульпторов", — так писал о нем немецкий критик Винкельман из Рима в 1756 году. Это утверждение не было оспорено до конца XIX века.
