В конце 50-х годов в творчестве Танге наметился решительный поворот к скульптурной выразительности и символизму архитектурных образов. Эти тенденции получили отражение в архитектуре городского зала Курасики в префектуре Окаяма (I960;), дворца спорта префектуры Кагава в Такаматсу (1958;) и кафедрального собора св. Марии в Токио (1964;). Не менее интересны с точки зрения рационального раскрытия замысла — административное здание Дентсу в Осака и комплекс Курайоси. В этих постройках новые стилистические симпатии еще не оформились в устойчивые архитектурные стереотипы.
В 60-х годах К. Танге увлеченно работает над градостроительными проектами и находит единомышленников в лице молодых архитекторов, выступивших с концепцией метаболизма. Это стремление найти теоретические позиции, приемлемые для всех, дало японской архитектуре ряд интересных идей. В частности, одним из первых крупных достижений послевоенной японской архитектуры была разработка стоечно-балочной железобетонной системы, совмещающей в себе древнюю строительную традицию сборного дома с пластическими идеями необрутализма (кстати, такая система применялась и в ряде других стран, в частности в Италии, Франции и США). В то же время, несмотря на общность взглядов известных мастеров послевоенной Японии— Д. Сакакура, К. Маекава, К. Танге, Т. Сато, С. Отани, Фумихико Маки и др.,— их постройки не кажутся однообразными.
Уже первое послевоенное произведение Д. Сакакуры — музей нового искусства в Камакура (1951;) —свидетельствует о самобытности дарования этого мастера. В 1959 г. Сакакура участвовал в строительстве музея западного искусства по проекту Ле Корбюзье в парке Уено в Токио, и с этого момента стал убежденным сторонником его новой пластики. Как и К- Танге, Сака- кура стремится совместить новые идеи с традиционной стоечно-балочной конструкцией, однако в его работах больше, чем в работах других японских мастеров, заметно влияние стилистической манеры Ле Корбюзье.
В конце 50-х — начале 60-х годов по проектам Д. Сакакуры были выстроены многие крупные общественные здания и в том числе муниципалитеты в Хадзиме (1958), Курэ (1962) и Хираока (1964), архитектура которых — пример последовательной разработки пластической концепции необрутализма. Широко известны также выстроенные им научно-исследовательский центр шелкопрядения в Иокогаме (1959), универсальный магазин в Токио, торговый центр Такасимая (1964) и административное здание префектуры Канагава (1966).
Третьим лидером новой японской архитектуры сами японцы считают Кунио Маекаву. Среди его послевоенных работ выделяются комплекс концертного зала с библиотекой в Иокогаме (1954;), признанный классическим образцом новой архитектуры, центр культуры в Фукусима (1958), общественный центр Сетагайя (1959) и здание университета Гакусин в Токио (1961), павильон Японии на Всемирной выставке в Брюсселе (1958), а также ряд крупных жилых и конторских зданий. По сравнению с другими японскими архитекторами творчество Маекавы кажется более стабильным благодаря его строгой приверженности одной теоретической концепции (функционализму) . Высокое профессиональное мастерство Маекавы и бескомпромиссность снискали ему уважение даже среди авангардистских кругов второго послевоенного поколения японских архитекторов, воспринявших самые последние идеи западной архитектуры.
Как и прежде, в послевоенные годы в подготовке национальных кадров вновь практикуется стажировка за границей. Иосида Такамаса три года стажировался в мастерской Ле Корбюзье, Иосинобу Асихара — в Йельском и Гарвардском университетах, а затем у Марселя Брейера, Фумихико Маки — в американской академии Кранбрук и в конторе фирмы «Скидмор- Оуингс-Меррилл».
По проекту Фумихико Маки в начале 60-х годов выстроено здание Мемориальной аудитории университета в Сиба. Архитектура аудитории в одинаковой мере экстравагантна и строга. Ф. Маки добивается значительности образа, используя ассоциации с монументальными формами гробниц. Вместе с тем эта своеобразная дань символизму нисколько не повредила чистоте функционального решения. В последующие годы интерес к символической трактовке архитектурного образа заметно усиливается в связи с проникновением в Японию идей так называемой «скульптурной архитектуры».
Несмотря на то что главными объектами стилистических поисков оставались жилые и общественные здания, в целом развитие японской архитектуры нельзя представить себе вне связи с промышленным строительством. Большинство промышленных сооружений, выстроенных в Японии до 20-х годов, может быть отнесено к тому стихийно сложившемуся техническому «стилю», естественные художественные достоинства которого были открыты в Европе пионерами функционалистской архитектуры. Фабрики и заводы, возведенные в период первой индустриализации страны, — типичные образцы инженерно-строительного решения.
Однако уже в 20—30-е годы проектирование промышленных объектов начинает все чаще и чаще рассматриваться как архитектурно-художественная задача. Японская промышленная архитектура этого периода уже не лишена характерных признаков стиля «Эспри Нуво». Интересно отметить, что привнесение художественного элемента и забота о стилистической строгости в этом случае имели иной смысл, чем эстетизация чистой техники в работах Ле Корбюзье, В. Гропиуса и др.
В первые годы после второй мировой войны лучшие архитектурные силы страны работают в гражданском строительстве. Промышленное строительство, для многих ассоциирующееся с милитаристским прошлым и гонкой вооружения, оказывается за пределами новых художественных поисков. В то же время осуществление программы быстрого экономического возрождения страны требовало увеличения числа специалистов и в этой области. В сложившейся ситуации недостаток архитектурных кадров был восполнен за счет инженеров. Композиции промышленных зданий этих лет продиктованы исключительно технологией и экономикой.
В последующее десятилетие идеи возрождения национальной культуры и сознание близости традиционного зодчества современным принципам приводят к мысли о правомерности художественного подхода в сфере промышленного строительства.
Вместе с тем отдельные попытки стилистического осмысления промышленных форм в этот период еще не определяют общей направленности массового строительства. Многочисленные промышленные здания и сооружения 50-х годов представляют собой добросовестно выполненные копии построек Мис ван дер Роэ, Э. Сааринена, А. Аалто и других архитектурных лидеров тех лет. Особенно заметно здесь влияние американской промышленной архитектуры с типичным для нее широким применением металлических конструкций. Конец 50-х годов можно считать началом более самостоятельной фазы развития японской промышленной архитектуры. Каркасная конструктивная схема, художественная трактовка конструктивных деталей, объединение внешнего и внутреннего пространства, лаконизм средств архитектурной выразительности — эти и другие особенности национального зодчества появляются и в промышленных зданиях.
