В эпоху барокко культура эмблемы оказывала особое и всеобъемлющее влияние на культуру Европы. Она порождала всевозможные смысловые связи, затрагивавшие словесность, риторику, живопись и праздничный ритуал.
По своей сути эмблема представляет собой образ, допускающий его многоуровневую интерпретацию и основанный на аллюзии, аллегории и символике. Ее любопытный знаковый язык восходит к иероглифам, популярным в эпоху Возрождения.
Именно в этот период произошло повторное открытие египетских иероглифов. Флорентийские гуманисты считали, что за таинственным языком знаков, обнаруженных на пирамидах скрывается изначальная мудрость рода человеческого, защищенная таким образом от проникновения в нее непосвященных.
В Италии в качестве источника информации использовалась «Иероглифика» Гораполлона (V век н. э.); ее греческая версия попала туда около 1500 года и вскоре стала весьма популярным чтением. Труд Франческо Колонны «Гипнеротомахия Полифила», включавший изображения и знаки, состоящие из египетских иероглифов, пифагорейских символов и элементов каббалистической нумерологии, был опубликован в Венеции в 1499 году и оказал влияние как на выходившие после него книги эмблем, так и, в особенности, на содержание произведений живописи и литературы.
Самой знаменитой книгой эмблем, известной по всей Европе, стала «Книга эмблем» Андреа Альчиати, переведенная в 1531 году в Аугсбурге на немецкий, а затем и на другие европейские языки. К числу других заметных книг принадлежат «Новая эмблемата», изданная в 1618 году Михаелем Майером, а также «Иконология» Чезаре Рипы (1758).
Эмблема складывается из pictura, рисунка, inscriptio, надписи, поясняющей смысл, и subscriptio, подписи на латыни. Рисунок, называвшийся также imago или symbolon, мог включать любой мотив, взятый из повседневной жизни или из животного и растительного царства.
Надпись, помещающаяся над изображением, поясняет содержание эмблемы. Наконец, подпись уточняет и интерпретирует всю эмблему. Нередко она является фрагментом поговорки или притчи.
Немецкий художник эпохи барокко Георг Филипп Харсдорффер написал в своем труде «Горнило поэзии»: «Поэзия — это звучащая живопись, а живопись — безмолвная поэзия». И тогда звучащее слово должно быть представлено графически, поскольку «безмолвное слово» (зрительный образ) объясняет то, что не в силах передать «звучащий образ» (слово). Для Харсдорффера эти так называемые «образы-поэмы» являются важными элементами поэзии и драмы.
Даниель Каспер из трагедии Лоэнштейна «Эпихарида», увидевшей свет в 1665 году, озабочен падением императора Нерона. Правителем должен быть провозглашен Гай Пизон. Однако:
«Что Риму может дать Пизон?
Иль он уже и так не раб любых пороков?
Яд можно исцелить, когда нас скорпион ужалит на земле,
Но если скорпион ужалит,
Когда он вознесен на звездный трон, Отравленное жало принесет погибель всем пределам».
Этот загадочный афоризм был вдохновлен эмблемой, проливающей свет на его содержание. Она взята из книги эмблем Диего де Сааведры (1640). Надпись на рисунке гласит: «Более вредоносный, чем на земле» и относится к скорпиону, который изображен на небесах.
Внизу изображен земной пейзаж. Надпись поясняется в subscriptio: скорпион, если он находится высоко на небесах, оказывает более вредоносное влияние на человеческий род, чем если бы он был на земле. Король, обладающий сомнительным моральным обликом, возведенный на трон и правящий «сверху», способен погубить человечество.
Использование зрительной метафоры было гораздо шире распространено в эпоху барокко, чем в наши дни. Книги эмблем пользовались большой популярностью, а содержащиеся в них аллюзии понимала вся образованная публика.
Расшифровка голландских жанровых картин, относящихся к XVII веку, занимательна еще и тем, что почти все скрытые намеки или символы легко прослеживаются и ведут или к книгам эмблем, или к популярной литературе этого периода.
На картине Яна Стена «Отплытие из таверны», относящейся к 1660 году, видна маленькая лодка с группой гуляк. К отплытию готовятся трое мужчин и четыре женщины, а еще один их собутыльник вытряхивает из бочонка последние капли, чтобы выпить на прощание.
Этот молодой парень, стоящий в центре картины, постоянно появляется на полотнах Яна Стена. Художник изображает несколько параллельных событий: слева люди готовятся к отплытию, справа из таверны толпой выходят пьяные, а на переднем плане несколько посетителей уже погрузились в блаженное забвение. В правом углу за деревьями маленькая группа играет в карты, сидя на корточках.
