Свержение в 1867—1868 гг. власти дома Токугавы, известное в истории Японии как переворот Мейдзи, ознаменовало крушение феодальной системы и положило начало новому этапу в развитии страны.
Современные японские историки иногда оспаривают определение событий 1867— 1868 гг. как буржуазной революции, хотя и признают буржуазный характер проведенных реформ.
Согласно официальной японской историографии капитализм был «завезен» в страну извне. Вместе с тем анализ конкретного исторического материала говорит о существовании в XIX в. в самой Японии внутренних предпосылок ее перехода на капиталистический путь развития.
Уже в середине 50-х годов в Японии возникают первые фабрично-заводские предприятия.
Однако интенсивному развитию промышленного производства препятствовало существующее государственное законодательство и система феодальных ограничений: прикрепление крестьян к земле, периодическая «чистка» городов от пришлых крестьян, запрет самураям (дворянское сословие) заниматься производственной и коммерческой деятельностью, монополия феодальных правителей (сёгуна и даймё) на наиболее выгодные отрасли производства, а также цеховые и гильдийскиё уставы.
Так же, как и в ряде европейских стран, развитию промышленного производства в Японии в XIX в, сопутствовали кризисные явления в сельском хозяйстве и процесс классового расслоения крестьянства.
Растущее недовольство крестьян нашло выражение в многочисленных вооруженных выступлениях (около 1500) 50-х и 60-х годов.
Изменения в социальной структуре общества способствовали частичному разрушению сословных перегородок. Широкие масштабы приняла практика перехода из одного сословия в другое.
Вместе с тем увеличение процента среднего городского сословия (нарождающейся буржуазии), а также его растущая экономическая активность до 1867 г. не находили никакого отражения в государственном законодательстве. Фактически буржуазии не были гарантированы ни свобода предпринимательства, ни неприкосновенность жизни и имущества, ни политические права.
Анализ политической и экономической ситуации в стране накануне 1867 г. говорит о том, что Япония внутренне была уже подготовлена к осуждению политики затворничества, уже томилась в атмосфере ожидания больших перемен.
В итоге проведенные после переворота 1867 г. реформы — конституционная, экономическая, административная, образовательная, аграрная и др., заключавшиеся в радикальной переоценке системы социальных, экономических и культурных ценностей,— привели к нарушению традиционной преемственности развития японской культуры и архитектуры в том числе.
Рост производительных сил страны в конце XIX в. сопровождался стремительным ростом городского населения и прежде всего населения крупных городов. С 1877 по 1898 г. население Токио возросло более чем в два раза (с 600 тыс. до 1440 тыс. человек), Иокогамы — почти в два раза (с 64 тыс. до 124 тыс. человек).
Новый для Японии процесс урбанизации породил ряд сложных проблем, многие из которых не были осознаны в то время. Однако уже в начале 80-х годов были предприняты первые попытки перепланировки Токио по европейскому образцу.
Период Мейдзи (1867—1912)—это этап в истории Японии, когда умами владел девиз «богатая страна, сильная армия». Политика интенсивного развития промышленного производства, а следовательно, и промышленного строительства, на которую ориентировалась армия, создавала объективные предпосылки и для развития новой архитектуры.
В 1870 г. был образован департамент промышленности, в функции которого, в частности, входило проведение в жизнь экономического курса протекционизма (предоставление субсидий, льгот и т. д. национальным частным предпринимателям).
К этому времени относится строительство ряда фабрик, доменных печей, верфей и других промышленных и инженерных сооружений. В 1871 г. французами была построена в Томиока первая прядильная фабрика европейского типа.
Воображение японцев поразили не только внушительные (по масштабам местного строительства тех лет) размеры здания, но и новый для Японии строительный материал — кирпич.
Распространению кирпичных, а позднее железобетонных конструкций способствовали не только соображения престижа и экономические соображения, но и убежденность в высокой сейсмостойкости этих конструкций. Одними из первых сооружений, выстроенных на Японских островах вне национальной традиции, были также военные фабрики и оружейные заводы.
В 80-е годы развертывается строительство металлообрабатывающих заводов, электростанций, создаются телефонная и телеграфная службы.
Уже в начале 90-х годов значительную роль в развитии архитектуры страны стали играть крупные промышленные и финансовые фирмы. Так, например, строительство торгового центра в районе Маруноуми в Токио финансировал концерн Мицубиси Яносуки Ивасаки.
Центр был задуман по образу и подобию лондонской улицы Ланбард-стрит. Характерным для нового центра явилось здание Мицубиси №1 (1894), выстроенное англичанином Дж. Кондером из кирпича с шиферной кровлей и медными украшениями.
Стиль этого здания послужил образцом для соседних построек, что определило общий облик ансамбля. Здание № 3 того же комплекса, построенное в 1897 г., принадлежит к числу первых в Японии конторских зданий (архитекторы Дж. Кондер и Тацуядо Соне).
Второй крупнейший японский концерн Мицуи, основной конкурент концерна Мицубиси, выстроил в 1902 г. первое здание с металлическим каркасом, изготовленным на заводах Карнеги в США и весившим 2 тыс. т.
Симптоматично, что снаружи оно было облицовано кирпичом и гранитом. Подобное недоверие к эстетическим возможностям нового материала характерно для этого периода архитектуры не только Японии.
Вместе с тем появление новых строительных, конструкций и материалов не могло не привлечь внимания национальных архитекторов. Уже в 1903 г. в Токийском университете впервые был прочитан курс строительства каркасных зданий, а в 1906 г.— железобетонных.
Систематическое изучение новых конструкций в дальнейшем способствовало некоторому упрощению внешних форм зданий, однако еще длительное время в деталях и в общей композиции фасадов копировались кирпичные постройки.
Примерно в эти же годы (1899—1909) японские архитекторы получили возможность ознакомиться с новейшими достижениями в области инженерного оборудования крупных зданий на строительстве дворца Акасака в Токио (резиденция кронпринца), в котором были применены вентиляционные установки, радиаторы парового отопления и устройства, обеспечивающие автоматическое регулирование температуры.
Если в области экономики и общественных отношений «прививка» западной цивилизации была в общем осмысленной и опыт развитых капиталистических стран воспринимался рационалистически, то в области культуры заимствование иностранного опыта далеко не всегда диктовалось убежденностью в его достоинствах и потому было менее последовательным.
Искусственная изоляция страны, бывшая до 1867 г. основой внешней государственной политики, привела к тому, что во второй половине XIX в. самобытная национальная культура Японии, сохранившая многие традиции средневековья, сразу, без необходимой подготовки вступила в непосредственное соприкосновение с европейской и североамериканской культурой XIX в.
В этом смысле по своему характеру западное влияние напоминало своего рода «культурную интервенцию». Первое знакомство с западной цивилизацией привело к переоценке ценностей в области культуры, а ощущение собственной отсталости стимулировало некритическое восприятие всего иностранного.
Усвоив космополитические идеи западной архитектуры второй половины XIX в., японские архитекторы фактически отказались в этот период от многовековых традиций национального зодчества. Исключение представляла лишь практика массового жилищного строительства.
Архитектура традиционного жилого дома была наиболее устойчивой, поскольку новые веяния почти не изменили быта основной массы городского и сельского населения.
Для будущих десятилетий этот консерватизм оказался чрезвычайно благоприятным обстоятельством, способствовавшим в дальнейшем самоопределению новой японской архитектуры. Однако во второй половине XIX в. проявление в ней национального характера и самобытности — явление довольно редкое.
В истории новой японской архитектуры легко прослеживается чередование периодов компромисса национальных традиций и импортированных стилей с периодами педантичного следования западной моде. При этом в первые же годы распространения западной архитектуры в новом строительстве обозначились два направления.
К первому направлению относится значительная часть всех деревянных построек европейского типа, выполненных японскими плотниками, довольно быстро освоившими новую манеру строительства. Обычно это гостиницы, торговые представительства иностранных компаний, банки и т. д., в которых атрибуция «европейского стиля» сочетается с традиционным типом конструкций.
Второе, немногочисленное по количеству построек, представлено крупными зданиями государственных учреждений, возведенных в больших городах из камня и кирпича иностранными и национальными архитекторами. Эти постройки- трудно отличить от аналогичных американских и европейских.
Однако наряду с деревянными и кирпичными постройками встречаются сооружения с деревянным каркасом и заполнением из камня. Этот прием применен в здании вокзала Симбаси в Токио, а также вокзала и конторского здания в Иокогаме (арх. Р. П. Бридженс).
Одной из первых деревянных построек нового направления явилось здание представительства торгового дома Гонконга (1865 г.)—в плане трилистник, окруженный верандами.
Среди наиболее претенциозных деревянных зданий этого типа выделяются построенная в 1868 г. гостиница Тсукидзи в Иокогаме —копия американских провинциальных гостиниц XIX в. и первый национальный банк в Токио (1872), сооруженный арх. Кисуки Симидзу— наиболее авторитетным японским архитектором периода Мейдзи.
Вполне естественно, что при отсутствии в Японии традиции каменного строительства воспроизведение в дереве форм западной каменной архитектуры, за редким исключением, было явно эклектическим, несмотря на то что в понимании национального стиля японские плотники оставались мастерами самого высокого класса.
В этой связи знаменательно обращение японских архитекторов в конце 60—70-х годов к американским архитектурным образцам, поскольку именно в этой стране деревянные конструкции широко применялись в массовом строительстве.
Американские методы возведения деревянных домов проникли в Японию через Иокогаму, Токио и Хокодате — порты, открытые для Америки еще до событий 1867— 1868 гг. Однако в целом влияние США на культуру Японии в конце XIX в. было менее значительным, чем влияние европейских держав, прежде всего Англии, Франции и Германии.
Важнейшими признаками «западного стиля» в деревянной архитектуре считались веранда в два этажа и монументальный купол. Как показало дальнейшее развитие, эти и многие другие композиционные и конструктивные приемы оказались неприемлемыми для японцев: например, структура верандного дома не прижилась в Японии, поскольку она не соответствовала ее местным климатическим условиям и особому укладу жизни, применение же каменных конструкций требовало разработки многих противосейсмических мер.
Однако в 1874— 1880 гг. даже небольшие местные здания государственных учреждений при поддержке со стороны правительства строились по новому образцу без попыток приспособления к местным условиям.
В 70-е годы английский архитектор Дж. Уотерс строит первую печь для обжига кирпича, и с этого момента кирпич становится почти обязательным строительным материалом при возведении всех более или менее значительных сооружений.
Интенсивное строительство из нового материала — кирпича — стимулировалось правительственным. замыслом создания столицы, способной конкурировать с Лондоном и Парижем. Для координации связанных с этим замыслом работ в 1868 г. был организован специальный дапартамент. В его ведении в течение 18 лет находилось проектирование большинства присутственных и правительственных зданий, а также дворцов Токио.
Стремясь обеспечить высокое качество и необходимый профессиональный уровень строительства, сёгунат еще в 60-е годы привлекал иностранных архитекторов для осуществления наиболее крупных и ответственных заказов.
В это время группа французских специалистов строит в Японии железоплавильные заводы, а Дж. Уотерс проектирует в Осака Монетный двор, Управление общественных работ Министерства финансов и здание, известное под названием «Семпукан».
Проникавший в Японию европейский уклад жизни наиболее наглядно демонстрировал себя в архитектуре. Любое нововведение, если оно было иностранным, считалось полезным.
Но в каждый отдельный период мода на иностранное имела определенную социально-политическую ориентацию.
Самой ранней была французская ориентация. Влияние Франции сказалось при разработке системы образования и японского законодательства. Под влиянием французских идеалов формировались молодая японская наука и новая литература. В технике и архитектуре широко использовались опыт и знания французских специалистов.
Однако к концу XIX в. связи с Францией заметно ослабели в результате расширения экономических, политических и культурных контактов с Англией. По английскому образцу в стране проводилась индустриализация, осуществлялось транспортное строительство, создавался военный и торговый флот.
Не менее значительным влияние Англии было и в области архитектуры. Об этом свидетельствует и тот факт, что наиболее ответственные строительные работы в этот период поручались английским архитекторам.
В дальнейшем (с 1886 г.) с расширением военных приготовлений Японии английская ориентация уступила место германской, что нашло отражение в изменении художественных симпатий— активном внедрении образцов германской архитектуры.
Интерес к архитектуре Германии особенно возрос в связи с усилившейся в этот период прогерманской политикой правительственных и военных кругов Японии.
Бюрократическая система государственной власти в бисмарковской Германий стала образцом для японских государственных деятелей. Особое внимание японских правительственных кругов привлекли организация армии и опыт ускоренного экономического и политического развития Германии после воссоединения страны.
