Если бионика так необычна и хороша, то возникает вопрос: почему же зданий, выполненных в этом духе, так мало? Как ни странно, “живая архитектура” противоречит глубинным психологическим установкам ее обитателей. Люди неохотно принимают новое, особенно если это напрямую связано с их жилищем. Они стремятся к стабильности, а сложные пространственные формы заставляют их творчески мыслить, порой бороться с самими собой. Одних это увлекает, у других вызывает раздражение.
К тому же сложные пространственные формы строений, которыми богата “живая архитектура”, достаточно сложно воспринимать. Они влияют на подсознание, а многовековая традиция приучила человека ориентироваться на прямоугольные постройки. Что такое ампирный усадебный дом XVIII-XIX веков? Это простой параллелепипед, украшенный аппликациями, колоннадой и другими архитектурными деталями.
И даже открытия архитектуры конструктивизма 10-20-х годов XX века уже не новость. Это обращение к архитектуре древнего Египта с ее многообразными геометрическими формами. Правда, для щедрых экспериментов в области архитектуры у египетских владык были и соответствующие средства. А в рациональной Греции к строительству относились экономнее. Именно греческие дома-прямоугольники достались в наследство последующим архитектурным векам и тем самым за два с лишним тысячелетия отучили человечество от восприятия сложных форм. Естественно, что раздражение и отторжение заказчиков вынуждает архитекторов идти по пути традиционных, хотя и более скучных решений.
Помимо психологического фактора, развитие “живой архитектуры” сдерживается не менее весомыми причинами. Во-первых, бионика, не подвластная логике и скучной упорядоченности, никогда не сможет быть поставлена на конвейер. А современное строительство, несмотря на большое разнообразие материалов и технологий, все-таки является одним большим конвейером. Во-вторых, индивидуальное изготовление каждой детали, выбор необычных материалов и конструкций, авторская работа над каждой мелочью — это просто дорого. Неподъемно дорого даже для экономически развитых стран. Неслучайно большинство произведений “живой архитектуры” финансировались меценатами, которые сами были склонны к творчеству и не вписывались в логику своей эпохи.
Но так же, как развитие фотографии никогда не заменит произведения мастеров живописи, массовое унифицированное строительство никогда не заменит редкие экземпляры “живой архитектуры”. В странах, где бионика оставила свое материальное наследие, ее уникальные сооружения считаются национальным достоянием, ими гордятся, восхищаются, их демонстрируют туристам. Потому что других таких нет. И, видимо, не будет.
Но, несмотря на все это, бионика не собирается сдавать позиции. Она появляется в новом обличье — в виде экологической архитектуры. Здания, находящиеся внутри зеленых холмов; биопарки, заключенные в стеклянную оболочку; небоскребы, нанизанные на тонкий “растительный” стебель, — вот новые проявления “живой архитектуры”. Архитектуры, которая продолжает будоражить умы и сердца и провоцировать человечество на поиск новых идей.
