О жилой архитектуре Новгорода второй половины XIII—XIV вв. судить трудно. Каменных жилых зданий в Новгороде этого времени было очень мало. Раскопками- 1951—1955 гг. на Неревском конце обнаружены остатки 330 деревянных зданий, половина которых была жилыми, и одного каменного здания конца XIV в., перестроенного около середины XV в..
Нижние венцы деревянных жилых построек позволяют судить о размерах и типах новгородского рядового жилья до XVI в. Односрубные здания с печью в середине, квадратные или почти квадратные, были довольно обычными в XI — первой половине XII в. и служили, вероятно, пекарнями, коптильнями и т. п. Время постройки последнего дома со средней печью на раскопанном участке определяется стратиграфически как 40-е годы XIII в.
Дома с угловыми печами площадью от 20 до 40 кв. м нередко, подобно некоторым упомянутым домам, усложнялись пристройкой сеней, часто имевших стены из бревен, забранных в пазы вертикально поставленных столбов, как и стены сеней трехчастных домов, встречающихся с середины XII в. Сени отделяли теплое жилье от клети-кладовой, были самой малой частью здания и лишь изредка обладали значительной площадью. Так, в одном доме, относящемся к 10—40-м годам XIV в., сени располагались не только между избой и клетью, но и сбоку, выходя вместе с избой на линию улицы. Возможно, что задняя половина сеней служила мастерской, а передняя, выходившая на улицу, — крыльцом. О существовании наружных крылец заставляет предполагать отсутствие в нижних венцах стен следов дверных проемов. Видимо, эти дома стояли на подызбицах или подклетах, входы в которые были устроены сверху.
Новгородские большие хоромы рассматриваемого времени состояли из ряда срубов разной высоты, связанных между собой непосредственно или переходами и имели башню и наружные крыльца и галереи на столбах.
Но точно судить о высоте новгородских деревянных жилых домов XII—XV вв., о характере их покрытий, о числе, размерах и размещении окон пока нельзя. Обломки резных оконных наличников и упомянутая в III томе настоящего издания деревянная резная колонка свидетельствуют о том, что внешний вид этих домов не был примитивным.
Единственный каменный дом, фундамент которого был обнаружен в слое конца XIV в., прямоугольный, разделенный поперечной стенкой надвое, похож по плану на первый этаж древнего дома на Торговой стороне в Вулковом переулке, полностью разрушенного в годы второй мировой войны. Этот дом, построенный целиком из кирпича, типичного для середины или второй половины XV в., сохранял своды и план первого этажа и обработку фасадов. Он отличался от предшествующего наличием дворовой пристройки со входом. Фасады, гладкие в первом этаже, во втором членились лопатками с килевидными арками: каждому помещению соответствовали две арки и два окна.
С этим домом был схож не существующий в настоящее время так называемый дом Марфы Посадницы на улице Рогатице на Торговой стороне. Остатки этого здания свидетельствуют, что оно было также кирпичным, а на рисунках первой половины XIX в. видны лопатки с килевидными арками на втором этаже и квадратные и пятиугольные или килевидиые впадины на лопатках. Окна второго этажа, возможно, были парными с килевидными бровками, а между двумя помещениями второго этажа были сени, к которым должно было вести крыльцо. Можно отметить сходство каменных жилых домов Новгорода XVI в., явно подражавшими фасадам более ранних боярских жилых палат. Появление в новгородской архитектуре килевидных арок, возможно, свидетельствует о влиянии среднерусской архитектуры или позднеготических мотивов в постройках архиепископа Евфимия.
«Западничество» Евфимия, главного идеолога части новгородского боярства западной «литовской» ориентации,сказалось и в некоторых постройках Новгородского епископского двора, перестроенного в камне в 1430—1440-х годах, в частности в большой палате, где, возможно, заседал новгородский совет господ. Это квадратное в плане здание имеет посередине столб, на который опираются своды, цилиндрические в первых двух этажах и нервюрные, вспарушенно-крестовые — в верхнем этаже. Готический характер этих сводов объясняется в летописи о постройке палаты в 1433 г. мастерами «новгородскими и немецкими из-за моря».
Но композиция здания, аналогичная композиции русских дворцовых залов и трапезных второй половины XV—XVI вв., могла восходить и к ранним, не сохранившимся постройкам такого рода, и к одностолпным монастырским залам западных соседей Руси. Фасадам этой палаты, еще не изученным, также не были чужды элементы готики — сильно выступающие лопатки-контрфорсы и соединенные попарно и по три узкие стрельчатые окна западной пристройки. Окна верхнего этажа на восточном фасаде имели снаружи обработку из профильного кирпича.
Палата 1433 г. входила в состав целого комплекса зданий, включающего епископский дворец 1442 г., часовую башню 1443 г. с Сергиевской церковью 1459 г. и хлебные склады 1439 г., вошедшие в состав нижнего этажа Никитского корпуса XVII в. Дворец 1442 г. и Сергиевская церковь перестроены в XVII в., часовая башня также перестраивалась и ее высокий восьмерик относится ко второй половине XVII в. Но башня 1443 г. в соответствии со своим назначением дозорной также была высокой и, подобно существующей, объединяла вокруг себя другие постройки архиепископского двора.
