СЕРАЯ громада дома, выходящего на три улицы, издали приковывает внимание живописной игрой мансард, щипцов и шатров, ступенчатым шагом эркеров, свободным «беспорядком» окон. Образ здания порождает ассоциации с архитектурой старинных замков. Угловые части его уподоблены массивным башням, подъезды акцентированы стрельчатыми гранитными порталами, у главного входа застыли каменные филины. Сильную эмоционально-романтическую ноту, оттенок таинственной архаичности и сурового драматизма Ипполит Претро внес в архитектуру обычного доходного дома, построенного по заказу богатой купеческой вдовы Татьяны Путиловой139, торговавшей мануфактурой и вкладывавшей деньги в недвижимость. Большой прямоугольный участок вытянут вдоль параллельных улиц — Стрельнин- ской и Ораниенбаумской. Снаружи корпуса сплочены в огромный монолитный блок, внутри которого зажаты два двора-колодца.
Уступчатый абрис дворов с заглубленными углами позволил увеличить периметр стен и количество освещенных комнат, создав одновременно впечатление пульсации затесненного пространства.
Один из самых значительных образцов «северного» неоромантизма. И. А. Претро примкнул к этому направлению одновременно с Н. В. Васильевым и А. Ф. Бубырем, последовав за Ф. И. Лидвалем и Р. Ф. Мелыдером. Это был, можно сказать, звездный час «северного» модерна в Петербурге. В 1912 г. за дом Путиловой была присуждена серебряная медаль на городском конкурсе лучших фасадов.
Влияние финского национального романтизма проявилось здесь наиболее отчетливо и непосредственно. Зданием страхового общества
«Похьола» и другими ранними произведениями Э. Сааринена, Г. Гезелли- уса и А. Линдгрена навеяны завершение угла треугольными щипцами и массивным выгнутым шатром (к сожалению, дом «обезглавлен» — основной черепичный шатер давно исчез), асимметричное сочленение округлого эркера с основанием щипца, мозаичная облицовка горшечным камнем, живописная группировка шестиугольных и узких окон. Несомненно, Претро находился под сильным впечатлением от новейшего образца неоромантического направления — здания Телефонной компании в Гельсингфорсе (Хельсинки) Ларса Сонка (1903- 1905). Этому могучему экспрессивному сооружению, закованному в гранит, близка и общая идея динамичной композиции с угловой шатровой башней, и гротескная стилизация мотивов северной готики. Оттуда же откровенно заимствованы такие характерные элементы как остроконечный портал и пологие стрельчатые перемычки проемов; дугообразный эркер с коническим верхом и уступчатым основанием, с мелкими квадратными окошками вверху и узкими вытянутыми внизу; плоский эркер с круглым окном. Претро смягчил образный драматизм и гипермонументальность произведения Сонка, трансформировав тему фасада Телефонной компании применительно к функции многоквартирного дома. Однако среди построек петербургского «северного» модерна дом Путиловой выделяется суровой мощью и пластической экспрессией. Это здание является связующим звеном между родственными направлениями финской и петербургской архитектуры. Сочетание горшечного камня и шероховатой серой штукатурки, разнообразие рисунка окон свидетельствуют об усвоении уроков Федора Лидваля. Штукатурные работы здесь выполнены мастерской К. Т. Дидвига, для которого Претро позднее, в 1912-1913 гг., построил доходный дом в соседнем квартале (Малый пр. П. С., 52/19).
Произведение Претро совпадает с характеристикой финского национального романтизма, которую дал в 1905 г. латышский художник Я. Розенталь. Он подчеркивал: «Молодые финские архитекторы стремятся к достижению впечатления мощных, динамических ансамблей и гораздо меньше к симметрии… Башни, эркеры и лоджии вводятся с целью оживления фасада. Стены, напротив, оставляют гладкими, без всяких профилей и орнаментов». Штукатурку используют не для того, чтобы «имитировать облицовочный гранит или мрамор на фасадах зданий, но с ее помощью стараются выявить эффекты, свойственные самой природе и характеру этого материала». В современных исканиях «единственно верной является только на общее и целостное восприятие рассчитанная экспрессия»140.
Претро достиг выразительности умелой компоновкой чисто функциональных элементов: эркеров и окон, мансард и крыш. Свободная композиция обусловлена принципом внутренней целесообразности, но не во всем. Разная высота трех эркеров на главном фасаде противоречит однородной планировке этажей, но создает эффект ступенчатого движения по диагонали. Утопленный в глухом массиве северной стены уплощенный эркер дугообразного сечения является своего рода гротеском. Впрочем, все эркеры утратили здесь прежние функции (улучшения обзора и инсоляции, заметного увеличения площади). Они служат скорее чисто пластическими элементами.
Нижний этаж раскрыт витринами магазинов, но грубофактурная облицовка горшечным камнем возвращает ему зримую крепость основания. «Северный» модерн с его тягой к активизации силуэта впервые в петербургском строительстве (после архитектуры раннего барокко) сделал мансарды важной составной частью композиции. Устройство мансард, продиктованное, естественно, погоней за прибылью, позволяло нарастить объем здания выше уровня карниза.
В доме Путиловой убедительно воплощена одна из главных идей модерна — идея единства, взаимо- переходности частей и элементов.
Эркеры неразрывны со стеной и связаны со свесами кровли. Каменная облицовка не имеет четкой верхней границы и прорастает в основной массив. Угловые «башни» ничем не вычленены из цельного блока здания, но ощущение их массивности передается огромными участками глухих стен. Балкон, огибающий чуть скругленный угол, подчеркивает плавный переход от одного фасада к другому. Естественную красоту камня оттеняют живой узор и рваная фактура плит. В образе здания словно затаились природные и фольклорные мотивы. В рисунке высоких порталов чудится взгляд хищных птиц, а островерхие колпаки над лестницами будто напялены на чьи-то головы.
Ипполит Претро оставался одним из немногих последователей «северного» модерна и в 1910-е гг. Некоторые приемы, найденные в доме Путиловой, он повторял в более скромных постройках: доходных домах П. С. Ивановой на Гатчинской улице, 27-29 (1906), А. Я. Андреевой на Рижском проспекте, 35 (1911) и других. Прямоугольный эркер с балконами внизу и столбиками, поддерживающими свес кровли, встречаем вновь в домах С. С. Трайнина на набережной канала Грибоедова, 158 (1912) и И. Л. Львова на 11-й линии, 48 (1913)141. Силуэт первого из них, воспринимаемый издали, сформирован мансардами, кровлей и цепью дымовых труб. Наверное, кровельное железо для этого здания было поставлено заводом С. А. Трайнина, принадлежавшего семье домовладельца. Архитектор не побоялся выставить напоказ железную крышу с трубами, также как обнаженные металлические балки над проемами первого этажа. Эти сугубо утилитарные или чисто конструктивные элементы не снижают суровой романтичности образа.
