По мнению А. Ю. Якубовского, храмовый комплекс в целом был посвящен культу Сиявуша — умирающих и воскресающих сил природы — и олицетворял законченный цикл: если северное здание служило обрядам скорби и оплакивания (момент, отображаемый настенной живописью зала), то южное в противовес тому было средоточием жизнеутверждающего начала, выраженного весенним пробуждением сил природы. Этот вывод, построенный в основном на тематике настенной живописи, отвечает архитектурно — художественному образу лишь во второй своей части. Надо заметить, впрочем, что существовавшая в прошлом связь между двумя зданиями через дворовую дверь говорит в его пользу. Изучение сцены оплакивания в живописи северного храма приводит М. М. Дьяконова к аналогичному заключению о почитании Сиявуша; между тем А. М. Беленицкий на том же основании выдвигает версию манихейского культа. Б. Я. Ставиский по материалам раскопок пянджикентского некрополя приходит к выводу о наличии маздеистских обрядов. Вопрос остается пока открытым; с достаточным правом можно лишь отметить, что местные верования были, по всей вероятности, весьма своеобразны и синкретичны. В данном случае интересно установить, какое место занимает местный тип храмовых зданий в зодчестве древнбю Востока. Археологические изыскания в Иране и Восточном Туркестане выявили целую серию приемов композиции домусульманского святилища, которые при ближайшем рассмотрении оказываются связаны рядом особенностей между собой с пянджикентским типом, предоставляя любопытный сравнительный материал, хоронили в земле. Для истории архитектуры интересен главным образом способ хранения астоданов в специальных склепах — «наусах». Первые находки астоданов сделаны уже в 70-х годах прошлого столетия. Иначе обстояло с наусами. Они давно известны по письменным источникам (Табари, Бируни и др. ), но обнаружены лишь советскими археологами. В 1936 году открыты наусы в Хорезме (Куба-тау) и древнем Пянджикенте, а в 1938 году — на городище Кафыркала близ Самарканда. Пянд- жикентские наусы имеют лучшую сохранность, наиболее изучены и освещены в печати. Представляя массовый и типический вид построек этого рода, они служат в настоящее время основным источником сведений о до мусульманских погребальных сооружениях Средней Азии. Некрополь Пянджикента был обширен. Раскопками вскрыты 48 наусов, а первоначально их число достигало 200. Это небольшие и непритязательные постройки, возведенные из сырца или битой глины, иногда из того и другого, покрытые обычным сырцовым сводом по методу поперечных отрезков. Каждый склеп заключает камеру квадратного или слегка вытянутого очертания, куда ведет снаружи узкий арочный проем — лаз. Эти проемы закрывались деревянной заслонкой и заваливалась камнями. Оборудование камеры несколько варьирует. В качестве основных типов можно отметить:1) три стены камеры огибает невысокая суфа в виде буквы «П» (наиболее распространенный зариант); 2) суфа расположена только вдоль двух или одной стены; 3) суфа отсутствует, но появляется ступенчатый постамент близ двери. Площадь камеры в среднем 4—5 квадратных метров, достигая изредка 10 квадратных метров. Толщина стен весьма различная, в большинстве около метра, но бывает много менее или более (до 1,5 м). Ширина проема — от полуметра и не свыше одного метра, высота — до 1,2 метра. Что касается высоты камеры, то покрытие нигде не сохранилось, но, основываясь на уровне кое — где заметных пят свода, расположенных очень низко, можно предполагать ее примерно в рост человека. Исследование Б. Я. Ставиского показывает, что наусы были семейными склепами, хранившими в среднем останки не менее четырех, а скорее около десяти погребенных различного пола и возраста. На суфе размещались астоданы, а также ставились сосуды. Интересно отметить, насколько различен был подход к астоданам и наусам в смысле их оформления. Если гробики, как правило, украшены орнаментом и налепами, то от постройки не требовалось ничего более, как вмещать гробы и охранять их от непогоды и расхищения. Даже глиносаманная внутренняя штукатурка отмечена далеко не везде, не говоря уже об орнаменте или архитектурной детализации, которых нет и признака. Есть все основания полагать, что стены склепов образовывали с оболочкой свода пазуху, заполненную сырцом плашмя (как это отмечено в осевшей конструкции покрытия одной из построек) или комьями глины. Можно, следовательно, реконструировать наусы в форме простейшей кубической постройки. Думается, что плоская кровля наусов была вымощена керамическими плитками, которые найдены кое-где в завале и которым в статье Ставиского и др. приписывается назначение в качестве подставок под сосуды или крышек для них. Наусы располагаются в массе довольно стихийно, отдельными постройками, будучи ориентированы самым различным образом, но кое-где склепы образуют ансамбли — цепочки, правильный ряд или компактную группу в виде карре. Попробуем взглянуть на погребальные сооружения в свете предписаний религии.
