Использование кирпича в качестве основного строительного материала, позволило строителям в обоих случаях подчеркивать четкие очертания простых архитектурных форм, создавая при этом уникальные культовые сооружения. А общая «проповедническая» направленность деятельности обоих монашеских орденов не могла не повлиять на выбор двухнефной организации культовых интерьеров, имеющих правда, различные функциональные особенности. Двухэтажный зал «Летнего рефектория» (трапезной), сооружение которого длилось с 1383 по 1393 гг., являет нам замечательный пример позднеготического использования плана в два нефа. Оснащенный двумя рядами окон с крестообразными каменными переплетами, Зал рефектория предназначался, прежде всего, для братских трапез рыцарей ордена, во время которых (согласно древней монашеской традиции) читались «Жития» или «Поучения» древник святых. То есть, по сути, велась своеобразная проповедь, требовавшая сосредоточенного внимания к тексту или слову, а не к визуальным восприятиям. Именно по этой причине зал рефектория и сооружен согласно двухнефной схеме, при которой внимание не концентрируется на каком-либо одном, центральном моменте. Каждое из окон помещено между двумя контрфорсами, образующими своеобразные ниши для пары гранитных колонн, которые служат главными несущими элементами всей конструкции. Достаточно тонкие колонны не обрываются на уровне верхнего этажа рефектория, но тянутся еще выше и завершаются лучковыми арками. Итак мы видим, что как только заказчикам и зодчим требуется возвести хорошо освешенный (и относительно недорогой) зал, они частенько обращаются к двухнефной планировке, весьма популярной среди монастырских построек.
При изучении монастыря доминиканцев в Тулузе, исследователя не может не удивлять принципиальная новизна и смелость его концепции, отличающаяся свое масштабностью и мощью. Если на севере Франции архитекторы и заказчики пытались разрабатывать новые композиционные схемы соборов вообще и западных фасадов в частности, то в церкви «Жакобэн» был создан своеобразный, динамичный и драматичный образ, по своему эмоциональному воздействию совершенно противоположный «классической» готике. Вся архитектоника сооружения как будто состоит из отдельных масс и форм, которые какой -то силой прилеплены друг к другу, теснятся, выталкиваясь вперед или вдавливаясь в стену. Однако это впечатление проходит, когда мы начинаем внимательное изучение этого культового готического сооружения. Стоя перед западным фасадом церкви, мы, прежде всего, видим три мощных контрфорса увенчанных остроконечными башенками, которые членят фасад на две равные части. При этом, мы ясно различаем, что центральная башенка возвышается над боковыми и если мысленно соединить вершины или центральные точки всех трех башенок, то мы получим равносторонний треугольник, который издревле воспринимался в христианской мистике, как символическое изображение Пресвятой Троицы (т.е. Бога Отца, Бога Сына — Иисуса Христа и Бога — Святого Духа). Интересно отметить, что кровля крыши церкви, также имеет форму треугольника (словно дублируя визуально, символическое значение различной высоты башенок).
Здесь уместно вспомнить один из основополагающих принципов зрелой схоластики, а именно — принцип manifestation (проявление). Как известно, этот принцип определял направление и границы мысли и в то же время регулировал ее изложение, подчиняя это изложение тому, что можно обозначить как «Постулат разъяснения ради разъяснения». 49 Таким образом, три мощных контрфорса (кстати, одинаковой величины) увенчанные треугольником зримо напоминали «тулузарам» основной догмат католической веры о том, что Бог — един в своей Сущности, но Троичен в своих Ипостасях. О том, что это напоминание было вовсе не случайным, мы поймем, если вспомним, что Тулуза и ее окрестности были центром катарской ереси (альбигойства). Учение катаров, согласно мнению большинства исследователей, несмотря на различные его толки, носило в целом явно дуалистический характер, предполагая изначально существования двух начал или двух «богов» — «доброго и злого». 50 В вопросе о первоначальном источнике творения среди катаров никогда не было единства: т.н. «абсолютные дуалисты», учили о двух извечно прибывающих началах (Добром и Злом), а т.н. — «умеренные дуалисты», считали «злое начало» — старшим сыном «доброго бога», однако в целом все толки альбигойцев не признавали Святую Троицу в ее католическом (и православном) понимании. Тем не менее, и первые и вторые в вопросе о «Добром боге» были единодушны, поскольку считали его «невидимым» (Кол.:1;15), никогда никому не открывавшимся и «не единосущным» с Сыном и Святым Духом. Именно поэтому отстаивание догмата о Пресвятой Троице не только словесно, но и через визуально воплощенные символы, — было одной из важнейших задач миссии доминиканцев, прекрасно ведающих о воздействии зримых образов на сознание людей. Косвенным подтверждением вышесказанного, служит тот факт, что и в дальнейшем западные фасады ряда церквей и соборов (как в Тулузе, так и в ее окрестностях) возводились по схожей схеме. Здесь достаточно привести западный фасад церкви Нотр-Дам-ла-Дальбада (Eglise Notre- Dame la Dalbade или на «окситани» — «Gleisa Nostra Donna la Dalbada») в Тулузе, именуемую, в народе «Blanchie» (от лат. « dealbata» — светлая, белая). И хотя эту церковь начали возводить еще в конце XII в., однако основная часть работ, придавших церкви современный вид, проводилась уже в XIII — XIV вв. Также стоит привести западные фасады церквей, сооруженных в XIII -XIV вв. в регионе именуемом « Midi toulousain», и расположенном между Тулузой и Каркассоном. Церковь Марии Магдалины (Sainte-Marie-Madeleine), в городке Морвиль-От (Mourvilles- Hautes) возведенная в 1231 году, кантон де Ривель (Canton de Revel), церковь Сен-Сернен и Сатурнин (Saint-Sernin ou Saturnin) в городке Гамон (Galmont), построена в 1202 году, кантон de Cintegabelle, церковь Святого Стефана (Saint-Etienne), в городке Базьеж (Baziege), строившуюся в 12191301 гг., кантон de Montgiscard, и ряд других культовых сооружений этого региона. Фронтоны западных фасадов всех этих церквей (возводившихся, примерно, в одно время), имеют форму равностороннего треугольника, углы которого увенчаны небольшими башенками. Все эти церкви, словно в утверждение католического догмата о Пресвятой Троице, возводились именно в то время и в том месте, когда край был охвачен альбигойской ересью и все эти церкви, можно отнести к категории «укрепленная церковь» или «церковь-крепость» (l’eglise fortifiee). Не случайно во Франции существовала (и по сей день существует) поговорка: «Chez vous, dans le midi vous n’aves pas d’eglises mais forteresses » — «У вас на Юге не церкви, а крепости». Продолжая исследовать западный фасад «Жакобэн», мы не можем не обратить внимание, на два то, что центральный контрфорс (башенка которого символизирует, как мы предположили, Бога-Отца), членит фасад на две симметричные части (исключение составляет входной портал, в правой части фасада, на символическом значении которого мы остановимся позднее). Если архитектор желал отразить двухнефную схему церкви в ее фасаде, тогда зачем он отказался от логического завершения симметрии и не расположил центральный вход, либо посредине, либо не добавил еще один вход в левой части фасада, что было бы композиционно более правильно?!
Мы знаем о том, каким почтением среди композиционных принципов в Средние века пользовалась — симметрия (которая представлялась зримым воплощением Божественной гармонии). Исследуя культовые готические сооружения, мы постоянно встречаемся с проявлением такой симметрии. Так, например, двенадцать Патриархов (двенадцать сыновей Иакова), или двенадцать Пророков Ветхого завета, почти всегда помещаются напротив двенадцати Апостолов Нового, а четыре Евангелиста помещаются напротив четырех великих ветхозаветных Пророков и т.д. 51 Тем более, что пример такого гармоничного решения западного фасада мы видим в церкви Нотр-Дам-ля-Дальбада (Notre-Dame la Dalbade), строительство которой было начато чуть раньше церкви доминиканцев. Ответ на эти вопросы напрашивается сам собой, если мы вспомним о проповедническом характере ордена доминиканцев (братства проповедников) и возводимой ими церкви. В Тулузе проповедь ордена была направлена, прежде всего, против катаров (альбигойцев), которые категорически отрицали Богочеловечество Иисуса Христа, а следовательно не признавали и Его искупительной жертвы — Крестных страданий и Крестной смерти.
