Как известно, с самых первых веков христианства, ни один из догматов христианской Церкви не вызывал больших споров и не порождал стольких ересей и церковных расколов, как догмат о Богочеловечестве Господа Иисуса Христа. Из числа Семи Вселенских соборов (признанных и Восточно-Православной и Западно -Католической Церквями) — целых четыре (III-й Ефесский собор 431 г.; IV-й Халкидонский собор 451 г.; V -й Вселенский собор 553 г. и «Пято-Шестой» или Трулльский собор 691-692 гг.), были посвящены отстаиванию этого догмата. И это в общем-то понятно. Действительно, попытки объяснить каким образом Бог — Творец (Предвечный, Невидимый, Неизреченный, Непостижимый), сотворивший всю вселенную, мир ангельский и мир человеческий, смог Своим Логосом (Второй Ипостасью) воплотиться в конкретного земного человека — Иисуса, сына Марии из галилейского городка Назарета, — неизбежно порождали массу различных теорий, фантазий, учений, что постоянно вело к созданию многочисленных «церквей» претендовавших на «истинное» толкование этого догмата. Различные традиции в христианской экзегетике, заложенные в Антиохийской, Эдесско -Низибийской (восточносирийской) и Александрийской богословских школах, порождали многочисленные ереси и расколы среди некогда единой христианской Церкви. Так возникли Несторианские (по имени Константинопольского патриарха Нестория), Халдейские (Персидские), Монофизитские (Армянские, Коптские, Малабарские, Якобитские и др.), Монофилитские, Аполлинариевские, Павликианские и прочие многочисленные «церкви», некоторые их которых существуют и по сей день.
Не вдаваясь в излишние подробности, мы констатируем тот факт, что именно через павликиан, перселенных в 752 году Византийским императором Константином Копронимом во Фракию, учение, возникшее в VII веке в Армении и Малой Азии попало в Европу (в т.ч. и на Балканы). В X столетии в Болгарии, Словении и Далмации павликианство, известное уже, как Богомильство (от имени попа Богумила) развилось особенно сильно, охватив широкие слои населения. Здесь, согласно инквизитору Рейнарию (Райнеру), находился центр распространения катарской ереси (в Ломбардии именуемой «патаренами») и отсюда же в 1167 году прибыл на катарский собор, проходивший в городке Сен-Феликс-де-Карман (близь Тулузы), богомильский патриарх Никита из Болгарии (который рукоположил катарских епископов в Лангедоке и Провансе). Согласно различным богомильским, патаренским и катарским (альбигойским) учениям Христос рассматривался у них либо младшим сыном Доброго Бога (старшим, как отмечалось выше, был Сатанаил — Демиург — Злой бог Ветхого Завета), либо совершеннейшим из ангелов Божьих, посланных на Землю с проповедью истинного учения. Понятно, что догмат о Боговоплощении катары отвергали как «противный здравому смыслу и 52 законам природы». Катары считали, что Христос имел небесное, эфирное тело, которое вселилось «в ухо» одного из ангелов (Деву Марию) и пройдя через ее ухо, вышло вновь чуждое земных ощущений, с тем же небесным телом. Понятно, что с такими воззрениями на Христа, катары, напрочь, отвергали Крещение водою (как Новозаветное таинство), отвергали Крестные страдания и Крестную смерть Спасителя (отрицали и ненавидели сам крест), отвергали таинство Евхаристии (Причащения), поскольку небесное тело Христа не могло на земле ни страдать, ни чувствовать что-либо. Главной целью Христа на Земле, по учению катаров, было научить и напомнить «духовным» людям (т.е. людям «способным к спасению»), о том, что они некогда были ангелами и жили на небе и научить их как вновь туда попасть. Мы вынуждены были так подробно остановиться на рассмотрении догмата о Боговоплощении, поскольку именно эта идейно-художественная концепция отражена, на наш взгляд, архитектором и заказчиком в иконографии западного фасада церкви «ордена проповедников» (доминиканцев) в Тулузе. И действительно, мы видим симметрию правой и левой части фасада, со всей очевидностью отраженную в ее архитектонике. Несмотря на то, что фасадная композиция симметрично разделена, она смотрится как нерасторжимое целое, ибо без любой его части распадается вся структура. И хотя здесь нет множественности архитектурных деталей и орнаментальной паутины линий, покрывающих стены (свойственных «северофранцузской» готике), однако согласованность форм и дружная устремленность линий ввысь, создает специфическую готическую структуру фасада, весь облик которой определяется сильными, резкими, многоплановыми контрастами. Контрастируют освещенные выступающие части — контрфорсы, пинакли, небольшие башенки, обе карликовые галереи (венчающие фасадную стену), участки плоскости с ложными стрельчатыми арками, в которых «утоплены» розы и стрельчатые окна. Контрастируют полукруглый «романский» входной портал, с четко профилированным дверным проемом из фасонного кирпича, выдвинутый вперед, на общем фоне стрельчатой динамики ниш, ажурных каменных решеток окон и обеих роз. Контрастируют вертикальные, параллельные друг другу планы фасадной стены, с горизонталью нижнего правого выступа входного «романского» портала. Однако все эти контрасты, объединяются общей целенаправленной динамикой фасада, все формы и линии которого стремятся ввысь, это движение нарастает от нижнего яруса к верхнему, и завершается в высшей точке центральной башенки (символизирующей Бога — Отца). Вся архитектоника западного фасада, которая смотрится как нерасторжимое целое, словно отражает догмат о наличии во Христе двух «естеств» («физио», греч): Божественного естества — Второй Ипостаси Бога — Слова (Божественного Логоса) и естества человеческого («Нового Адама») — Иисуса, сына Девы Марии из Назарета. Причем согласно христианскому догмату (одинаково понимаемому и на Востоке и на Западе), оба этих естества находились во Иисусе Христе постоянно, «слитно, но не слиянно» и ни одно из этих «естеств» не подчиняло себе другое. Так, что отражение этой теологической концепции, мы и находим в симметрии правой (символизирующей Божественное естество — Христа, Логоса) и левой (символизирующей человеческое естество — Иисуса из Назарета) частях фасада церкви доминиканцев. Итак, обе части фасада симметричны, но разделены центральным контрфорсом (символизирующим, как мы уже отмечали, Ипостась Бога — Отца), который, является одновременно связующим, или объединяющим центром, благодаря которому обе части соединены в общую целостную композиционную схему. Подтверждение такого прочтения иконографии фасада, можно найти в евангельских словах Спасителя: «Я и Отец — одно» (Ин. 8.51-59 14.9-11). Эти же слова в дальнейшем были неоднократно повторены в Посланиях Апостолов (Рим. 8.35-39; 1 Петр. 1.3-5). То есть Божественное и человеческое естество всегда присутствовали во Иисусе Христе. При этом, человеческое естество могло «взалкать» (см. искушение в пустыне — Мф. 4.1-11; Мк. 1.12-13; Лк. 4.1-13), могло бояться Крестных страданий и Крестной смерти (см. молитву в Гефсиманском саду — Мф. 26.36-46; Мк. 14.32-42; Ин. 18.1,2). И, наконец, человеческое естество могло возопить на кресте перед смертью: «Отче, в руки Твои предаю дух Мой» (Мф. 27.47-56; Мк. 15.3341; Ин. 1.29; Рим. 5.6-8; 1Петр. 2.24; Откр. 1.5). Причем, мы должны помнить, что и восточно -православная и западно -католические Церкви веруют, что смерть на кресте действительно была смертью человека Иисуса, а не видимостью (иллюзией), как об этом учили катары (павликиане, богомилы и патарены). Кажется, что яснее отразить в материале основной Церковный догмат о Боговоплощении было просто невозможно.
Теперь остается рассмотреть вопрос о местоположении центрального входного портала, смещенного в правую часть фасада, которая, как мы помним, символизировала Божественное естество Спасителя. Здесь все просто, для человека знакомого с евангельской традицией, уместно привести слова самого Спасителя: «Истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам. … Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет» (Ин. 9.24-38). Действительно, лишь Иисус Христос — есть Дверь, через которую христианин может попасть из земной жизни (ограниченной пространством и временем) в Жизнь Вечную (т.е. Царство Небесное). Эта тема, как мы знаем, издревле находила свое отражение в христианской письменной и художественной традиции, в которой Церковь покоится на Христе — «древнем камне с новой дверью» ^тИ. VII, 4-5). Возможно, это подчеркивается чисто романским характером портала, символизирующим непрерывную преемственность католической догматики Богопочитания. Отсюда и расположение входа в церковь с правой стороны, которая символизирует Божественное естество Спасителя, а не посредине (Ипостась Бога-Отца) и не дублируется слева (человеческое естество Иисуса из Назарета). Итак, мы видим, что теологическая концепция Католической Церкви передана языком символов просто и ясно. Завершая изучение иконографии западного фасада церкви доминиканцев в Тулузе, стоит лишь добавить следующее. Запад, еще с первых веков христианства, традиционно олицетворял собой царство смерти (богословы Средневековья связывали слово occidens — «запад, закат» с глаголом occidere — «убивать»), именно поэтому вход, расположенный на западе и символизирующий наш материальный мир (неизбежно оканчивающийся смертью всего живого), вводит верующего во внутреннее пространство церкви, которое символизирует «Церковь торжествующую» (Небесный Иерусалим, Жизнь Вечную). И только Церковь проведет человека к вечной жизни, с запада на восток, в сторону хора и апсиды (алтарной части), туда, где совершается «бескровная жертва» — месса. В XIII веке Гильом Дуранд прямо указывает, что: «Церковные здания должны быть расположены таким образом, чтобы алтарная часть была обращена точно на восток, то есть к той части неба, где восходит солнце в дни равноденствия». И действительно, среди построек XI-XVI вв. с трудом можно отыскать несколько примеров неточно ориентированных сооружений.
