Между тем уже первый год раскопок древнего Пянджикента выявил здание несомненно культового назначения. Выясняется во всех деталях планировка двора и главного здания: формы его и убранство можно восстановить с достаточной полнотой. Таким образом, изучение домусульманского храмового здания в Средней Азии открывается в полной мере только раскопками древнего Пянджикента, а в настоящее время становится возможным уже в широких масштабах благодаря открытым в 1953 году и позднее буддийским храмам и христианской часовне Баласагуна (VIII—IX вв. ). Пянджикентские храмы состоят из главного храмового здания и обширного двора, окруженного рядом построек подсобного и культового характера. Ориентация и постановка корпуса согласованы. В каждом из этих комплексов последовательно развивается одна и та же архитектурная идея: на широтной оси лежат широко развернутый айваннпортик ограды с главными воротами, такой же айван самого храма, его зал и целла. Собственно храм состоял из свободно открытого на восток торжественного центрального зала, предшествующего ему лицевого портика с антами, лежащей позади него целлы и связанной с портиком обходной галереи. Балочное покрытие зала покоилось на четырех деревянных колоннах; фланкированный нишами широкий проем соединял его с целлой. Храм высится на платформе, куда ведет пологий пандус во всю ширину фасада. Эта структура отчетливо видна в северном храме, который расположен посреди двора, но в южном затемнена массой пристроек и перестроек. Галерея северного храма была, очевидно, открытой и имела балочный потолок на деревянных колоннах; галерея южного храма была сводчатой. Целла в обоих случаях имела деревянное покрытие. Вдоль стен зала и целлы расположены суфы. Северное здание несколько крупнее южного. Размеры главного зала составляют соответственно 7,85X8,08 и 8,1 X 10,32 метра, а протяжение лицевого портика — 20,75 и 20,86 метра. Оба здания сложены из сырца. Композиционным центром и местом культовых церемоний являлся четырехколонный зал с его богатым убранством. Судьбы южного и северного храмов были различны: первый погиб в пламени пожара, второй запустел и разрушался постепенно временем и непогодой (не без участия человеческих рук). В силу этого руины освещают различные стороны своего былого убранства. Зал северного храма сохранил в зна-чительной степени настенную живопись, но бесследно утратил деревянные части, унесенные в свое время отсюда посетителями этих мест. В зале южного храма живопись погибла, зато уцелели фрагменты обугленных балок покрытия и колонн. Воссоединяя эти данные, можно сказать, что зал был богато украшен настенной живописью и, вероятно, росписью и резьбой потолка, а колонны были архитектурно моделированы. В нишах предусмотрен постамент для сидячей глиняной статуи; но скульптуры были выброшены мусульманами, и лишь в нише северного храма уцелел фрагмент драпировки. Лицевой бортик также имел деревянные колонны (от которых в южном храме сохранились на полу обугленные подушки) и настенную роспись. Цел — ла была оштукатурена глиной с саманом без росписи. В составе дворовых помещений были жилые, хозяйственные и культовые. В стены ограды вкомпонованы небольшие лоджии или капеллы, повторяющие в миниатюре схему главного здания и также украшенные росписью. Во дворе здания II посредине северной его стороны открыта монетная мастерская, а вдоль западной стороны вытянулась конюшня. Любопытно, что в стенах храмов автором статьи были обнаружены сокровищницы. Тайник южного храма не имел проемов, и вход в него был предусмотрен через оболочку свода; дверь хранилища северного храма была заложена и замаскирована. Оба тайника, к сожалению, оказались пустыми. В сторону предхрамовой площади, к востоку, были обращены предвратные айваны с балочным покрытием на деревянных колоннах. Раскопки ограниченного массивными пилонами айвана здания II обнаружили глиняный барельеф своеобразной тематики, с изображениями мифических водных существ, рыб и чудовищ, содержание которого А. М. Беленицкий связывает с культом воды и соответственной мифологией древней Индии. Оформление айвана в южной и северной его частях почему-то неодинаково, и последняя украшена расписной панелью, а у северной стены помещалась объемная скульптура на постаменте. Ворота были, по-видимому, фланкированы двумя полуколоннами, от которых сохранились лишь базы. При одинаковой композиционной идее храмовые комплексы обнаруживают значительное различие в общей планировке. В северном ансамбле мы видим свободную центральную постановку храма посреди обширного двора с тремя воротами на восток и четвертыми — для конников — на западной стороне. В южном комплексе храм смыкается с северной оградой двора, а ворота пока открыты всего одни на восточной стороне.
