Правительственная архитектура может быть в некоторой степени связанной с политической системой, хотя последнюю редко можно определить более точно, чем «демократия» и «диктатура».

Иногда архитектура отражает личность главы государства. Примеры такой связи — grands projets Франсуа Миттерана в Париже, в частности, Арка Обороны (1983—1989, Иоганн Отто фон Шпрекельсен), пирамида Лувра (1983—1989, Й.М. Пейо) и национальная библиотека, ныне носящая имя этого президента (1989—1996, Доминик Перро); ни один из этих проектов нельзя назвать типичным образчиком демократической архитектуры.

Другой пример — Casa Poporului (1983—1989, главный архитектор Анка Петреску) в Бухаресте, дворец румынского диктатора Николае Чаушеску; после революции он приобрел другое назначение и сравнительно быстро освободился от негативных ассоциаций.

Однако правительственную архитектуру чаще всего нельзя прямо связать с личными особенностями правителя. Персонификация бывает невозможна, когда речь идет, скажем, о местной власти, или же когда неизвестно, кто именно выступил инициатором. К тому же часто бывает неясно, что такая архитектура призвана выразить.

Граница между архитектурой и служением обществу также нередко бывает неопределенной. Доказательством тому могут служить многочисленные ратуши, которые можно считать как местопребыванием местной администрации, так и символом гордости граждан за свой город. До 1960—1970-х годов, когда большая часть ратуш преобразовывалась в муниципальные службы и теряла свое церемониальное обличье, эти здания почти всегда выполняли двойную функцию. Это подтверждают такие примеры, как ратуши Копенгагена (1892—1905, Мартин Нюруп), Стокгольма (1907—1923, Рагнар Эстберг), Хилверсюма (1923—1931, Виллем Дюдок), Энсхеде (1923—1933, Г. Фридхофф) и Архюса (1937—1941, Арне Якобсон и Эрик Мёллер).

Наверное, можно провести грань между архитектурой, которую хочется фотографировать, и архитектурой, призванной служить обществу, но эта грань не всегда отражает действительность. Архитектура в автократических обществах не обязательно бывает монументальной, а не скромной, иерархической, а не неформальной, вертикальной, а не горизонтальной, массивной, а не прозрачной. При этом здание парламента Финляндии в Хельсинки (1927—1931, Йохан Сигурд Сирен), гордый символ государства, получившего независимость в 1918 году, доказывает, что даже демократическая архитектура может обладать признаками впечатляющей монументальности. Зато малозаметная пристройка к нему (2005, Пекка Хелин) больше соответствует общепринятым представлениям о скромности, которая ассоциируется с демократией и с финнами.