В классицистическом решении бобруйского собора следует отметить также черты романтизма. В архитектурном образе прослеживались традиции построения формы культового католического зодчества XVII XVIII вв. Наподобие костелов этого периода храм имел сильно вытянутый основной объем, пересекаемый также удлиненным трансептом, в связи с чем сооружение значительно отличалось от русских православных церквей с компактным, часто центричным объемом.

Стены звонницы имели небольшой наклон, что вызывало ассоциации с контрфорсами костельных башен. Эти черты, а также круглые проемы наподобие амбразур на аттике притвора, в целом укрупненный масштаб элементов корреспондировались с тонко выраженным средневековым образом всей композиции города. Нельзя не отметить и попытку придать «народность» формам звонницы, приблизиться к особенностям колоколен и башен сельских деревянных церквей.

Таким образом, исследование застройки Соборной площади, как и других произведений барочно-классицистического градостроительства, показывает всестороннее воплощение ансамблевого принципа единства в многообразии, проникнутого глубоко осознанными пропорциональными соотношениями. Подтверждается закономерность, изложенная, например, А. Ф. Лосевым: «Эстетический предмет… должен быть единством, но это единство не мешает бесконечному разнообразию его элементов, так что единство это проявляется в виде проникающей всю эстетическую предметность живой пропорциональности. Эстетический предмет с начала до конца ритмичен, и его ритмика не только видима и осязаема, но и математически оформлена».

Интересно сравнить некоторые композиционные свойства позднеклассицистической застройки Соборной площади и барочно-классицистического ансамбля административного форума Полоцка. Примечательно, как по прошествии нескольких десятилетий изменилась трактовка категории архитектурного масштаба. В Полоцке иезуитский костел как главная доминанта выделялся в фоновой застройке огромными абсолютными и относительными размерами. Однако масштаб ордерной обработки фасадов был хоть и крупнее, но все же близок масштабу декора созданных позднее административных зданий. Главенствующий объем выявлен приемом количественного наращивания элементов его общей архитектурной массы, сложности убранства, в частности, что особенно характерно, числа фасадных ярусов.

Художественные средства выделения доминирующего сооружения в ампирном ансамбле Бобруйска, интерпретация архитектурного масштаба во многом противоположны. Как упоминалось, высоты собора и большинства гражданских зданий до венчающих карнизов были одинаковы, а над горизонтом застройки сторон площади возвышались только звонница и купол. Эти обстоятельства сочетались с предельным укрупнением, монументализацией масштаба элементов церкви в их соотнесении с человеком и, главное, с деталировкой всего периметра площади. Один ярус фасада собора с крупными оконными проемами и значительной композиционной ролью стены равнялся двум ярусам фасадов двухэтажных административных зданий с более мелкими масштабными членениями. Брутальная упрощенность свойственна и решению звонницы, имеющей только один 8-метровый ярус ажурной структуры с весьма скромной раскреповкой. Такой контраст «внутрисилуэтных» масштабов церкви и окружающих ее построек служил у А. Е. Штауберта путем образного возвеличивания храма.

Анализ ансамбля позволяет утверждать, что его автор обладал знанием законов восприятия. В плане площади вытянутый объем собора размещен поперек ее продольной оси алтарем на северо-восток. Учитывая неукоснительное соблюдение классической ортогональной системы планировки и исходя из традиций церковного догмата, следовало бы предположить постановку храма скорее вдоль оси площади апсидой на юго-восток. Очевидно, в данном случае эстетические соображения главенствовали и обусловили логичные для удлиненной площади условия обозрения собора. Протяженные боковые фасады свободно воспринимались вдоль ее продольной оси с больших расстояний, а хорошее обозрение узких главного и апсидного фасадов обеспечивалось малыми расстояниями до сторон площади.

Ряды деревьев ограничивали ажурным барьером пространство вокруг церкви, немногим меньшее самой площади. В местах входа в это условное пространство с четырех направлений по осям площади находились узловые, лучшие точки восприятия собора. Угол видимости из них храма по наибольшему измерению был оптимальным, составляя около 27. При обзоре бокового фасада большим измерением служила длина церкви, а главного и алтарного фасадов ее высота. Так, свойственный классицизму вообще принцип, когда образ целого может постигаться не в процессе растянутого во времени восприятия, а при первом взгляде, фронтально, дополнялся эффектом неожиданности благодаря хорошему обзору храма только после попадания внутрь «ландшафтного» пространства и, кроме того, под наилучшим углом зрения для внезапно открывавшейся видовой картины.