Жизнь в Мальборо-Хаусе, лондонском особняке, который перестроили специально для Эдуарда перед его свадьбой, израсходовав при этом 66 тыс. фунтов, была весьма не похожа на жизнь обитателей Клеркен-велла. Поэтому прав был Лизраэли, говоривший, что в Англии две нации — та, что имеет привилегии, и просто народ. Мальборо-Хаус являлся центром жизни высшего общества. Дворец был настолько огромен, что мог вместить всех представителей знати. Отсюда принц с ненасытностью прожигателя жизни выезжал с друзьями в рестораны, клубы, театры и на вечеринки в Креморн-Гарден и Айвенз-Мюзик-холл.
На протяжении всей жизни принц и его окружение, моду и привычки которого он во многом сам формировал, наслаждались всеми мыслимыми удовольствиями, которые обеспечивало их богатство и позволяла масса свободного времени. Они ездили по утрам на лошадях, наносили визиты днем, танцевали и играли в азартные игры по вечерам. Это была беззаботная жизнь, даже несмотря на непреложные правила и условности высшего общества той эпохи. Так, во время лондонского сезона — а он начинался после Пасхи и заканчивался скачками в Эскоте в конце июня — хорошо воспитанная леди не выходила из дома без сопровождения горничной и не могла бы в дамском седле ехать по Роттен-роуд без сопровождения верхового конюха; джентльмен, наносящий визит, никогда не забывал взять с собой в гостиную шляпу, трость и перчатки.
Богатые платили налог шесть пенсов с фунта, и у них не было проблем с содержанием городского дома в том же великолепии и роскоши, как и при их дедах. Большая часть особняков на Пикадилли оставалась в частном владении до Первой мировой войны. Девоншир-Хаус, Стрэттон-Хаус, Бат-Хаус, Глостер-Хаус, Эпсли-Хаус, пятиэтажный особняк Ротшильдов под номером 148 — все эти дома сохраняли свое прежнее великолепие, внутри сновало туда-сюда множество ливрейных слуг, кучера не снимали высоких сапог в ожидании приказа хозяев о выезде.
