К началу XVII в. между Прайви-Стеаз — Личной лестницей, спускавшейся от дворца Уайтхолл, и устьем реки Флит расположились особняки аристократии, растянувшиеся больше чем на милю. Рядом с Уайтхоллом находился Нортумберленд-Хаус, внушительный дом семьи Перси, герцогов графства Нортумберленд, чьи земли простирались до Чаринг-Кросс.
Ниже по течению поднимались средневековые стены дворца семейства Савой и громадный особняк в стиле ренессанс, возведенный на монастырских руинах лордом-протектором Сомерсетом во время правления его племянника Эдуарда VI, между 1547 и 1550 гг. Позже этот особняк служил домом для сестры Эдуарда принцессы Елизаветы, Анны, королевы датской, жены Джеймса I, а также королев — жен Карла I и Карла II.
К востоку от дома Сомерсета располагались дворцы графов Арундель и Эссекса; дальше, не достигая берега Флита, находились сооружения и дворы Темпла; далее виднелись темно-красные стены дворца Брайдвелл. Прежде это был укрепленный замок, а в 1523 г. Генрих VIII перестроил его, и он стал «величественным красивым зданием», где принимали императора Священной Римской империи Карла V и его свиту. Однако вскоре дворец превратился в тюрьму для бродяг и проституток.
Гайд-парк. Еще до нормандского завоевания парк принадлежал Вестминстерскому аббатству. С началом роспуска монастырей (1536 г.) Генрих VIII изъял его в казну, чтобы использовать для собственных охотничьих увеселений. Для публики он был открыт при Якове I, а при Карле II стал излюбленным местом отдыха лондонцев.
Позади этих дворцов, стоящих вдоль берега, на другой стороне Стрэнда находились дома других влиятельных семейств: Грейвен-Хаус в начале улицы Ару-ри-лейн, дом семьи Грейвен, основу несметного состояния которой заложил сэр Уильям Грейвен, торговец мужским платьем и лорд-мэр Лондона; Эксетер-Хаус, напротив дворца Савой, имения лорда Беркли; и очень дорогостоящее поместье Ковент-Гарден, когда-то принадлежавшее Вестминстерскому аббатству, а теперь перешедшее в собственность семьи Рассел, графов Бедфорд.
На южном берегу реки западнее Саутворка мало что изменилось с XV в.; архиепископ Кентерберийский из окна своей спальни мог видеть открытую местность с лугами, болотами, лесами и фруктовыми садами. Однако в самом Саутворке облик Бэнксайда изменили странные сооружения Лондонского театра.
