В 1860-х гг. в Лондоне насчитывалось около 80 тыс. профессиональных проституток, тысячи дешевых начинающих и неопытных проституток, а также женщин — содержанок тех, кто мог позволить себе роскошь снять апартаменты в таких респектабельных местах, как Сент-Лжонс-Вуд, Бромп-тон и Риджентс-парк. В большинстве своем это были молоденькие девушки, многие до 13 лет.
Существовало почти 3 тыс. борделей, самые отвратительные из них располагались в Ламбете, Уайтчепеле, Шэдвелле, Спиталфилдзе, Уоппинге, на Рэтклифф-Хайвей и Ватерлоо-роуд. Наиболее убогие находились в районе доков, там на некоторых улицах, например в Блугейт-Филдз, в каждом доме проституткам сдавали комнаты. В них стоял густой сладкий запах опиума, а единственным предметом мебели была сломанная кровать с соломенным матрасом.
С этими дешевыми борделями резко контрастировали дорогие публичные дома с шикарной обстановкой — на Кингз-Плейс, Сент-Ажеймс, Оксенден-стрит, Керзон-стрит и Джеймс-стрит в Хеймаркете. Девушки там полностью находились во власти содержательниц притонов, им редко разрешалось покидать дом, а когда они все-таки выходили, то за ними по пятам следовал наблюдатель. У них было мало собственной одежды, и им мало платили.
Проститутки, работавшие в парках, несмотря на то что они были самыми дешевыми за пределами Ист-Энда (если не считать тех «старых и несчастных ведьм», которые предлагали себя за несколько медяков в темных грязных дворах на Лестер-сквер и у Кренбурн-Пассаж), считали неделю неудачной, если зарабатывали меньше двух-трех фунтов; а многие умудрялись зарабатывать и пять-шесть фунтов в неделю. Француженки, в основном жившие в меблированных комнатах на Квин-стрит, возле Риджент-стрит, брали с клиентов по гинее и зарабатывали вдвое больше. Но даже такой заработок был незначительным по сравнению с доходом, который имели девушки, прогуливавшиеся в ожидании клиентов возле клубов на Пэлл-Мэлл или часто посещавшие «ночные дома» Хеймаркета, где, по словам Достоевского, «ночью на некоторых улицах проститутки собирались тысячами». Как однажды написали в издании «Мир домашнего хозяйства», этот район «совершенно омерзителен по ночам: там петушатся снобы, блестят женские атласные платья, гуляют спортивного вида джентльмены, мелькают вульгарно накрашенные щеки, сверкающие глаза, стоит запах плохого табака, слышатся грубый смех и непристойные выражения».
Среди наиболее роскошных ночных домов в этом районе были заведения Мотта, Роз Бертон, Джека Персиваля и Кейт Гамильтон. Толстая и уродливая Кейт Гамильтон ночь напролет сидела в платье с глубоким вырезом, потягивая шампанское; когда она смеялась, ее тело колыхалось, как желе. Попасть в ее салон могли только хорошо одетые красотки, которые нравились богатым джентльменам, патронировавшим это заведение. Таких девушек можно было встретить днем в пассаже «Берлингтон»; получив знак, они спешили в близлежащий магазин, где на верхних этажах находились комнаты, обставленные соответственно их работе.
Столь же популярным, как заведение Кейт Гамильтон с дорогими проститутками, был салон «Аргилл Румз», находившийся на месте будущего ресторана «Трокадеро» на Шафтсбери-авеню. Некоторые проститутки жили в сдаваемых комнатах поблизости, на Виндмилл-стрит, отдавая за эти помещения на верхнем этаже до четырех фунтов в неделю. Такая плата не считалась чрезмерной, потому что встречи с богатыми клиентами проходили тут же, неподалеку. Множество других проституток жило в хорошо меблированных апартаментах в Сохо, Пимлико и Челси. Для мужчин, которые не могли повести девушек к себе домой, имелись помещения на Оксенден-стрит, Пэнтон-стрит, Джеймс-стрит и на нескольких улицах Стрэнда — в излюбленных местах прогулок, как и во времена Босуэлла. В некоторых кофейнях в районе Ковент-Гарден сдавались комнаты на час или два днем и вечером. Было множество и других мест с такой же сомнительной репутацией во дворах на Лестер-сквер, где окна закрывали шторы, за ними тускло горели газовые лампы, а табличка на дверях извещала: «Имеются кровати».
