Сравнение различных периодов в судьбе ордерных композиций с точки зрения масштабности позволяет заметить, что симметрия стала как бы жертвой «гигантского юмора» истории.

Особую роль симметрии в зодчестве можно усмотреть в символическом отражении культурных ценностей эпохи, духовного бытия человека со всеми его противоречиями и загадками, возникающими и в творческом поиске, и при восприятии архитектуры.

В самом деле, нужны определенные условия, чтобы симметричное здание породило в нашем сознании его симметричный образ. Эти условия могут быть предусмотрены зодчим как планировочные особенности участка, помогающие восприятию именно симметричных закономерностей, что характерно для традиций классицизма. Симметричный фасад сооружения подготавливает зрителя к восприятию симметричного плана. Информативная избыточность симметрии упрощает восприятие наблюдателем всей схемы, служит основой ориентации внутри здания, естественного, ненавязчивого, «само вытекающего» движения, которое, по словам Д. Зантена, «берет посетителя под покровительство как хороший дворецкий, подсказывает шепотом, что ему нужно делать, и ведет его туда, куда ему нужно идти».

Французский исследователь Филипп Табор приводит ряд аргументов за и против симметрии, в частности, те, что связаны с опытом человеческого тела. Он называет их антропоморфными аргументами. Это «аргументы тщеславия: мы как симметричные здания, они напоминают нам нас самих -наше лицо и все тело».

Американский психолог Дж. Гибсон, изучающий роль слуха и зрения в восприятии архитектурного сооружения, описывает принцип, названный им «симметрикальной стимуляцией». Суть его в том, что проявление интереса к чему-либо сопровождается поворотом головы или обоих глаз таким образом, чтобы объект интереса занял центральное положение на сетчатке или симметрично уравновешенное положение в поле зрения. Когда мы передвигаемся, наше зрительное поле передвигается следом как «развертывающаяся перспектива», и мы направляем себя к желанному объекту, придерживаясь в этом движении центрально-симметричной перспективы.

Заслуживает внимания мнемонический аргумент, подтверждающий эстетические основы симметрии. Так, Э, Гомбрих рассуждает, что, если левая сторожа длинного фасада одинакова с правой, наблюдатель может удерживать в памяти их обе и иметь представление о целом, даже если оно не входит целиком в его поле зрения. Эта иллюзия расширяет визуальное поле наблюдателя, симметрия дает оживляющее чувство простора, широты, легкости, подобное тому, что возникает у нас, когда осматриваешь окрестности с вершины.

Аргументы в пользу симметрии, как правило, основаны на утверждении о том, что она порождает чувство гармонии, покоя, поскольку предполагает избыток информации: стоит взглянуть на одну сторону сооружения, как мы будем уже знать об обеих его сторонах. Уверенность в этом позволяет нам сосредоточить внимание на деталях, не боясь упустить целое или неправильно понять его. Это отчасти объясняет обесценивание деталей в асимметричных композициях современной архитектуры.

В традициях представления архитектурного произведения как организма была разработана так называемая концепция «вживания», имеющая сторонников до сих пор. Один из авторов ее Дж. Скотт полагает, что мы беспокойно реагируем на здания, которые кажутся нам несбалансированными или с тяжелым верхом, и не потому, что мы думаем, будто они могут на нас обрушиться, а потому, что мысленно как бы проецируем себя на здание, сопоставляем наше собственное тело и тело здания. Наши мускулы болят, когда мы видим тяжелый карниз, наши мышцы напрягаются в сочувствии, когда мы обнаруживаем неравновесие в архитектурной композиции.

Вес, давление и сопротивление часть привычного опыта нашего тела, и наш бессознательный миметический инстинкт заставляют нас уподоблять самих себя кажущемуся весу, давлению, сопротивлению, представленному в формах, которые мы видим. Дж. Скотт, излагая представление о «вживании» в строение здания, включал воображаемую зрителем проекцию его тела не только внутрь пространства, но и вдоль пути движения. Характерна его интерпретация осевых композиций школы Beaux-Arts: ось симметрии удваивается на основную ось движения накладывается перспектива воспоминаний т. е. путь, по которому наблюдатель путешествует в своем воображении. Восприятие и переживание оси в движении противоположно ощущению статического покоя, которое внушает сбалансированная композиция пересекающихся осей, например, вилла Ротонда Палладио.

Аргумент «вживания» был включен во многие руководства по архитектурной композиции, опубликованные в 1920-1930-е годы. Он служил обоснованием пирамидальных построений, популярных в тот период. В одном из таких руководств читаем: «Здания монументального характера всегда симметричны, с доминирующей центральной частью, фланкированной крыльями симметрия или равновесие результат сил гравитации сообщает композиции стабильность».

В. Маркузон подверг критике эту теорию, названную им теорией «в чувствования». Он пишет, что Шуази пытался объяснить энтазис, или легкое утолщение колонны как оптическую поправку, так как цилиндр, де, кажется сжатым посередине. Теодор Липпс, разработавший основы теории в чувствования, по мнению Маркузона, был ближе к истине, полагая, что энтазис выражает усилие колонны, как бы пружинящей под тяжестью антаблемента. «Однако, теория в чувствования, несмотря на тонкие наблюдения самого Липпса, Вельфлина и других, обнаруживает свою ограниченность именно на архитектуре.

Мы еще можем «вчувствоваться» в колонну, но как быть с антаблементом, с оконным и дверным проемами или с гладкой стеною? Вряд ли здесь можно говорить о в чувствовании. С нашей точки зрения, энтазис может быть уподоблен тропу, а именно большей или меньшей гиперболе, характеризующей степень напряженности колонны. В ордерном языке нетрудно проследить и другие тропы, которые в совокупности порождают у зрителя тот или иной образ, характерный своей величавостью или, напротив, интимностью, мощью или изяществом».