Удачным примером общественного сооружения, сочетающего в своем характере оригинальность с традициями, может служить Шекспировский Мемориальный театр, выстроенный по проекту архитекторов Элизабет Скотт, Честертона и Шефферда.
Проект получил первую премию на конкурсе 1928 г., строительство было закончено четырьмя годами позднее. Все здание можно назвать образцом правдивого выражения его функции и хорошей внутренней организации.
Если смотреть на него издали с моста через реку, протекающую с восточной стороны, то прежде всего бросится в глаза прямоугольный объем, поднимающийся над задним фасадом здания, — это сценическая коробка. Перед сценой расположен веерообразный зрительный зал, к которому спереди примыкает полукруглое фойе с лестницей и служебными помещениями по обе стороны. План Симметричен и лишь группировка боковых частей слегка нарушает его правильность.
Первоначально театр предполагалось облицевать камнем, но в конце концов решили, что «кирпич для наружной облицовки, более теплый по цвету, будет лучше гармонировать с общим видом города и в то же время обойдется дешевле». Это предложение, изложенное в специальном докладе экспертов, было принято, и в соответствии с ним в проект внесены изменения.
Кирпич был излюбленным материалом крупных сооружений во времена Тюдоров, и, может быть, никогда больше он не применялся в Англии с таким тонким чутьем, как в ту эпоху (блестящим примером может служить Хемптон Корт).
Кирпич, выбранный для наружной облицовки Шекспировского театра, отличается красноватым оттенком, гармонирующим с цветом материала, применявшегося в окружающей застройке. Для разнообразия применен и серовато-голубой кирпич более мягкого и приятного тона.
Преобладает все же красный кирпич, цвет которого казался немного резким во время строительства, но уже теперь он потускнел и стал более мягким. Стены вестибюля и лестница облицованы лиловато-серым кирпичом с более темными вставками по углам и в других местах. Пол, выложенный анкастерским, голубым хоритонским и ашбертонским мраморами, гармонирует цветом с кирпичными стенами; мягкий и приятный контраст образует шведский зеленый мрамор дверных наличников, более резко контрастирует с остальным нержавеющая сталь, примененная для дверей и касс.
Наиболее романтичная часть интерьера круглый зал за фойе с фонтаном и витой лестницей, ведущей в гардероб; мягкие ткани, ниспадающие на кирпич и мрамор, создают атмосферу, проникнутую духом шекспировских пьес. Романтические чувства, вызванные видом театра снаружи, вестибюлем и залом с фонтаном, рассеиваются в зрительном зале, при проектировании которого главной целью архитекторов было создать вполне современный театральный зал.
Стены облицованы деревом на высоту дверей, выше — крашеная штукатурка; дерево и штукатурка использованы и для просцениума, но сдержанно без доминирующих объемов или линий. Можно предположить, что в намерения архитекторов входило показать как можно больше сортов дерева, так как для отделки стен, просцениума и дверей использованы разные виды красного дерева, черное дерево, индийский лавр, квинслендокий клен, австралийский шелковый дуб, индийский серебристо-серый дуб, андаманский падаук.
Применение разнообразных сортов дерева характерно для интерьеров 1925-1939 гг. Мне кажется, что в данном случае архитекторы хотели использовать дерево всех частей британской империи, чтобы выразить, как широко распространилась слава Шекспира, — декоративная отделка, таким образом, приобретает здесь некое символическое значение.
В новых театрах связь между зрителем и актером различна. Наиболее тесна эта связь при старом типе театра в Королевском театре в Бристоле, в то время как в Мемориальном театре в Стратфорде, в его первоначальном виде, и во многих других современных театрах осуществить это сближение не удалось.
Бернард Майзл пишет, что современные архитекторы поставили перед актерами трудную проблему: «отделив актеров от зрителей на 20-30 футов, они заставляют их перекинуть мост через эту пропасть своими голосом и наружностью.
Шекспировский Мемориальный театр в Стратфорде может служить великолепным образцом современного здания, выстроенного без всякого внимания к выразительным средствам актера и нарушающего все нам известные принципы общения между действующими лицами и зрительным залом».
Аналогичные взгляды высказывались и другими. Режиссер Норман Маршалл также считает главным недостатком Мемориального театра разрыв в нем между сценой и зрительным «залом». «Это считалось бы серьезным недостатком любого театра», — пишет он, — «но этот недостаток становится вдвое более серьезным в театре, предназначенном для пьес Шекспира, которые разыгрывались на открытой площадке без сценического портала и каких-либо других барьеров между актером и зрителем».
Следует отметить, что недостатки эти частично были устранены при расширении театра в 1950- 1951 гг., когда в зрительном зале был устроен просцениум, примыкающий к сцене. Я был там летом 1951 г. и могу заверить, что разрыв между актером и зрителем, когда действие происходит на просцениуме, уже так не чувствуется.
Выше уже отмечалось, что авторы проектов мюнхенского Художественного театра, выстроенного в 1908 г., и театра на Кельнской выставке 1914 г. стремились сблизить сцену со зрительным залом. М. Гавелик в своей книге о новом театре замечает, что проектировщики мюнхенского Художественного театра Фриц Эрлен и Макс Литтман «поставили главной своей целью архитектурой объединить актера и зрителя: представление происходит не только на сцене, но и в зрительном зале.
Старая сцена превратилась в рудимент итальянской оперы. Раззолоченный портал сцены должен исчезнуть. Его должна заменить площадка, которую так хорошо знали Шекспир и Мольер, и тогда установится та интимность между актером и зрителем, то единство, которое оживит нашу драму. Через мистическую пропасть Вагнера надо перебросить мост».
В годы, предшествовавшие первой мировой войне, делались попытки пристраивать к сцене просцениум в целях большего приближения актеров к зрителям. Интересный опыт такого рода был проделан для постановок «Двенадцатой ночи» и «Зимней сказки» в лондонском театре Савой в 1912 г. режиссером Харли Гренвилль Баркер.
Главные затруднения возникали при этом потому, что существующие театры не были приспособлены для таких опытов, и в результате пристройки просцениума ухудшалась видимость со многих мест зрительного зала.
Зрительный зал театра Савой был также недостаточно глубоким, а балкон его был слишком высок для экспериментов подобного рода. С задних рядов балкона был плохо виден просцениум, а с боковых мест лучше был виден просцениум, чем сама сцена.
