Поэтому рост городов в XVII в. происходил за счет роста окружавших их слобод, возникновения новых слобод и поглощения городом примыкавших к нему сел и деревень. Планировка новых, периферийных частей городов была развитием сложившейся ранее планировки центральных частей — удлинялись радиальные улицы, переходившие в дороги, ведущие в другие города, перпендикулярные им переулки делили территорию на кварталы. В относительной прямизне улиц этих частей городов, в однородности размеров и очертаний дворовых участков, а иногда и кварталов наблюдалось стремление к регулярности. Некоторая однородность застройки придавала новым слободам известного рода архитектурное единство. Иногда над однородной рядовой жилой застройкой возвышалась деревянная или каменная церковь, выделявшаяся высотой, композицией и убранством фасадов.
В некоторых городах, в частности в Москве, в XVII в. вытеснение слобожан беломестцами привело к увеличению размеров дворовых участков, а иногда и к укрупнению кварталов. Более значительные изменения в облике старых частей городов произошли в XVII в. в связи со строительством новых крупных сооружений, занимавших целые кварталы. Такими зданиями были гостиные дворы, крупные промышленные здания, вроде московского печатного двора и монетных дворов в Китай-городе и в Кадашевской слободе, и административные здания. Так, земский приказ на Красной площади в Москве замкнул северную часть площади, подобно тому, как на юге она замыкалась Покровским собором, но был ориентирован главным фасадом в сторону монетного двора. Эти два здания, расположенные на одной оси и родственные друг другу по ордерному убранству фасадов, образовали единый архитектурный ансамбль с Воскресенскими воротами, к которым выходил проезд между ними и которые в XVII в. были увенчаны двумя шатровыми башенками.
В провинциальных городах местными композиционными центрами были воеводские дома с подсобными зданиями, что составляло целый комплекс, занимавший значительную территорию.
Определенное градостроительное значение имели и архиерейские дома, где кроме самого дома была и церковь, и служебные постройки, и стены с башнями. Архиерейский двор строился рядом с собором и колокольней и составлял с ними ансамбль, подчиняющий прилежащие части города. Обычная для XVII в. постройка высоких колоколен при соборах и в монастырях и надстройка шатровых верхов над крепостными башнями также была связана с ростом городов. Это было необходимо как для удобства обзора и для распространения колокольного звона на далекие расстояния, так и для приведения внешних размеров этих зданий в соответствие с растущими размерами города.
О значении, которое имели для облика русского города XVII в. церкви и колокольни, можно было еще недавно судить по застройке берегов рек в таких городах, как Вологда или Ярославль, где эти здания, возвышаясь над жилой застройкой, вносили в нее известную организованность и упорядоченность. В то же время XVII век внес большую регулярность и в застройку сложившихся ранее архитектурных ансамблей. Такое значение для Соборной площади Московского Кремля имела постройка патриаршего дома, замкнувшего ее северную сторону, а для Ивановской площади — постройка нового здания приказов.
То же наблюдалось и при перестройке старых монастырей, где крепостные стены получали более правильные, чем раньше, очертания, а застройка центров становилась более регулярной, как в московском Новодевичьем монастыре, где трапезная и колокольня конца XVII в. были размещены на одной оси с собором XVI в. Вновь возведенные в XVII в. монастыри уже имели ограды, образующие в плане правильный прямоугольник, и застраивались зданиями, оси которых были параллельны стенам ограды, а в конце столетия появились и такие регулярные комплексы, как московский Донской монастырь, где стены в плане имели вид квадрата, башни размещались с равными интервалами, ворота занимали середину северной и западной стен, а на пересечении проходящих через них осей квадрата был возведен новый собор.
