Ансамбль Марли на нижней террасе Петродворца занимает плоский участок около 7 га, окруженный зеленью и 4-метровой насыпью (защищающей сад от ветров со стороны залива); в торце его стоит небольшой (5 окон по фасаду) 2-этажный павильон . Удивительное сочетание спокойствия парадной композиции и доброжелательного внимания к посетителю достигнуты исключительно архитектурными средствами — пробивкой дорожек, посадкой деревьев, устройством прудов и фонтанов, разделившими пространство на автономные, композиционно завершенные части, обращенные к доминанте ансамбля — «связке» Марлинского и Секторального прудов, имеющих мелиоративное, а когда-то и хозяйственное значение (здесь разводили рыбу).
Параллельно прудам тянутся разделенные на отдельные партеры сады, подчеркивая вытянутость пространства, «остановленного» объемом дворца. Рисунок планшета «поднят» фонтанами, рядами стриженых деревьев, скульптурами, которые образуют систему первых и вторых планов в любой точке сада. Все это вносит в осевое решение оживляющую асимметрию, подчеркнутую каскадом «Золотая гора» на северной стороне сада. Высота элементов заполнения 2…4 м составляет от 1:7 до 1:10 линейных размеров исходных ячеек планшета, близких к 25…30 м — габаритам упоминавшихся условных «площадок общения». Получается последовательность ясно читаемых по назначению пространств, ограниченных собственными, пускай прозрачными для взгляда ограждениями, но связанных в целое единством масштаба, приемом постепенного раскрытия видов.
Описанный эффект основан на способности глаза, адаптируясь к различных ориентирам пространства, хорошо различать его глубину. В зависимости от нацеленности внимания человек резко видит либо передний, либо средний, либо дальний план пространственной структуры, подсознательно сопоставляя их (см. рис. 3.18, прим. к главе 3). Четко видимые элементы переднего плана, интересные зрителю фактурой, деталями, затушевывают в сознании возможные несообразности лишенной «резкости» перспективы; а когда глаз переключается на разглядывание дальних планов, «в кадре» остается размытое пятно ближних элементов, как бы отмеряющих его глубину. Так, скульптуры на парапете террасы Капитолия обрамляют раскрывающийся отсюда вид на Рим: колоннады Бернини, фонтаны и обелиск образуют систему подходов к собору Св. Петра; террасы, фонтаны и скульптура на Советской (Тверской) площади в Москве зрительно увеличивают, монументализируют ее пространство.
Деление на «планы» особенно действенно для обширных площадей, где четкость пространственной структуры не всегда удается обеспечить работой ограждений. Площадь Ленина в Минске была задумана в 1930-е годы как парадное, развивающееся перпендикулярно главному проспекту пространство, ориентированное на массивный объем Дома правительства . Сегодня ее размер вырос чуть ли не в 3 раза и достигает 7,5 га, но довоенный ансамбль и сейчас играет здесь вместе с памятником В.И. Ленину доминантную роль. Но пространство вытянулось вдоль проспекта, большинство ограждений разделено на разноликие самостоятельные блоки.
Поэтому особая роль в формировании площади принадлежит огромному цветочному партеру, который объединяет разнохарактерную застройку вокруг, оттеняя мощение бывшей административной части. Противопоставление в одном пространстве двух зон, асимметричность решения и по продольной, и по поперечной оси, силуэтное разнообразие ограждений делает этот спокойный, внушительный комплекс одновременно достаточно живописным, лишенным черт подавляющей человека грандиозности.
Относительно универсальны приемы проектирования объектов меньшей величины, тяготеющих к замкнутости. Здесь ограждения занимают основную часть потенциального поля зрения. Поэтому их проработке уделяется особое внимание, используются все средства выразительности — от традиционных силуэта и архитектурной пластики стены до сверхсовременного зеркального стекла и суперграфики. Но и роль планшета, и его компонентов довольно значительна, особенно если ограждения не имеют активных пластических характеристик.
В объектах III ранга, где архитектура максимально приближена к зрителю, отчетливо видны фактура и пластика, приемы мощения, детали обработки рельефа — подпорные стенки, лестницы, фонари, витрины и другие формы городского оборудования, которые образуют фактически собственную систему зрительных впечатлений, часто гораздо более мощную, чем строение пространства и силуэт ограждений.
Другими словами, чем теснее городской интерьер, чем активнее для наблюдателя его ближние планы, тем больше внимания следует обращать на архитектурную разработку его фрагментов. Тогда как на больших площадях «фактур- ность» проектного подхода замещается вниманием к общим проблемам пространственной композиции с переносом центра тяжести от деталей к укрупненным компонентам.
Вариантность размеров городского пространство по-своему деформирует отношение к принятому расчленению его видимой картины на партерную зону (ниже горизонта), средний и верхний ярусы . В пространстве III ранга это разделение действенно только для первых двух уровней — даже при пятиэтажной застройке восприятие ее силуэта сводится к минимуму. В интерьерах II категории формально взаимодействуют все три уровня, но конкретное архитектурное решение может сделать любой ярус доминантным, и «равновесие» нарушится.
Элементы заполнения пространства здесь почти всегда находятся в пределах нижних ярусов, что объективно усиливает их значение в композиции; еще больше это относится к интерьерам I ранга. Но границы пространства тут попадают в поле зрения, отведенное среднему ярусу, т.е. их дифференциация по вертикали не имеет большого значения, важнее — задумать интересный силуэт.
Сказывается на проектировании объектов разного ранга и характер их связей с градостроительной ситуацией, которая имеет два аспекта — зависимость данного фрагмента среды от общегородской композиции и от его ближайшего окружения.
